Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

519 СТАТЬИ ИСТОР ИЧЕСКІЯ. 520 ведетъ къ цѣлому ряду благотворныхъ послѣдствій и кончается національнымъ величіемъ, образчикъ котораго намъ представляють американцы. Предки ихъ явились на американской почвѣ, чтобы спа- стись отъ угнетенін старой Европы. Каждый коло- нпстъ хотѣлъ свободы и противодѣйетвовалъ всему, что могло его лишить ея. Стремленіе къ личной сво- бодѣ должно было создать уваженіе къ свободѣ дру- гихъ, а изъ этого уваженія вытекаетъ уваженіе къ чужому мнѣнію. Слѣдовательно, та уступчи- вость, которой мы изумляемся во Франклинѣ и дру- гихъ, есть больше ничего, какъ послѣдовательное нроявленіе общественнаго начала, установленнаго еще первыми американскими колонистами. Вашинг- тонъ, Гамийьтонъ, Мадисонъ, Джеферсонъ, Франк- линъ нт. д., и т. д. только болѣе яркіе цвѣты на- роднаго генія американцевъ. Весь народъ изъ по- колѣнія въ поколѣніе воспитывался въ понятіяхъ свободы и уваженія другъ къ другу, и слѣдствіемъ этого не могло явиться ничего другого, кромѣ тѣхъ трудно понимаемыхъ для европейца фактовъ па- тріотизма, которые представляетъ Америка. Мы удивляемся уступчивости Гамильтона и Франк- лина, но еще изумптельнѣе поведеніе всего амери- канскаго народа. Это не было стадо барановъ, кото- рое можно бы принудить принять всякое учрежденіе или послѣдовать за всяквмъ мнѣніемъ. Напротивъ, каждый американецъ былъ политический дѣятель и привыкъ къ политической жизни съ ранней молодо- сти. Слѣдовательно, единомысліе, которое должно создаться во многомилліонномъ населении тринад- цати штатовъ, было безконечно труднѣе достижимо, .чѣмъ согласіе между чинами конвента, считавши- мися нѣсколькпми десятками. И что же? Тотъ же патріотизмъ, та же разсудптельность одушевляютъ каждаго изъ народа, п исторія не сохранила ни одного факта, который бы кидалъ невыгодную тѣнь на американскій натріотпзмъ и заставилъ бы запо- дозрить американцевъвъ неумѣньѣ пониматьсвою общественную пользу. Споровъ было, правда, много. Но развѣ могло быть иначе, когда одну н ту же кон- стнтуцію приходилось обсуживать въ тринадцати штатахъ, т. е. тринадцатьразъ. Въ другихъ стра- нахъ цпвилпзованнаго европейскаго континентако- пеечные вопросы иоднимаютъ цѣлыя бури страстей, и споры тянутся нескончаемо. Въ Америкѣ же пред- лагается народу совершенно новая конституція, и народъ обсуживаетъ ее п принпмаетъвъ какіе ни- будь полгода. Не забудьте, что этому народу ни- чего нельзя было приказать, ничего заставитьпри- нять силой: онъ долженъ былъ самъ понять и со- образить все, потому что самъ являлся исполните- лемъ своей констптуціп; этому народу приходилось примирить два крайнихъ мвѣнія — централизацію съ децентрализаціей, или силу Союза съ независи- мостью отдѣльныхъ штатовъ. И представителина- рода рѣшили этотъ вопросъ: они составили констпд- туцію, а народъ обсудилъ ее, понялъ и далъ на нее свое согласіе. Январь, 1868. ШІАВЕЛИ. I. Ни одинъ изъ геніальныхъ людей не былъ на- столько неоцѣненъ при жизни и непонятъ послѣ смерти, какъ Макіавелп. Даже имя его сдѣлалось нарпцательнымъ для обозначенія политическаго коварства, обмана, безнравственности и насилія. Маколей говорить, что едва ли есть въ псторіп ли- тературы «имя болѣе ненавистное, чѣмъ имя Ма- кіавелн. Едва ли можно лицу, мало знакомому съ исторіей и литературой Италіи, читать безъ ужаса и изумленія знаменитый трактатъ, навлекшій только позоръ на имя его автора. Такое выраже- ніе явной и безстыдной злобы, такая холодная, обдуманная и изученная жестокость моглп прпнад- леишъ только самому развращенному изъ людей. Правила, который закоренѣлый злодѣй едва ли сгалъ бы внушать самому приверженному изъ свопхъ сподручнпковъ, выдаются за аксіомы. Во всѣхъ сочиненіихъ Макіавели нельзя найти ни одно- го выраженія, которое бы доказывало, что онъ считаетъ притворство п предательство дѣломъ без- честнымъ. И въ то же время мы знаемъ мало ео- чпненій, въ которыхъ было бы больше возвыпіен- ныхъ чувствъ, болѣе самаго пскренняго и благо- роднаго стремленія къ общественному благу и бо- лйе вѣрный взглядъ на права и обязанности гра- ждане Макіавели кажется загадкою, сочетаніеиъ самолюбія и великодушія, жестокости и доброты, коварства п простоты, низости и романтпческаго самоотверженія. Дѣло искуснаго вѣроломства и патріотическаго самопожертвованія одинаково воз- буждаютъ въ Макіавели восторженное уднвленіе, и люди, среди которыхъ онъ жилъ, не видѣли въ его сочиневіяхъ ничего гнуснаго; даже лучшіе изъ нихъ отзывались объ авторѣ и его пропзведеніяхъ съ глубокимъ уваяіеніемъ. Все это доказываетъ, что недостатки писателя принадлежали не ему самому, а нравамъ эпохи, въ которую онъ жилъ». Шлоссеръ не безъ иронін говорить, что взглядъ. на практическую дѣятельность Жакіавели служить убѣдительнымъ доказательствомъ, что онъ дол- женъ былъ предпочитать политическую мудрость философской и писать преимущественно политиче- скія и дипломатическія творенія; что онъ былъ бо- лѣе склоненъ къ умному и полезному, чѣмъ къ мудрому, истинному п благому. И затѣмъ Шлоссеръ даетъ слѣдующій послужной списокъ Макіавели. При вступленіи въ общественную жизнь онъ былъ республикапцемъ, состоялъ на слуясбѣ у аристокра- тической партіи во Флоренціп и былъ, слѣдователь- но, противникомъ Медичи, стоявшимъ воглавѣпар-