Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

647 СТАТЬИ ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДЛГОГИЧЕСКІЯ. 648 остроумнаго мальчика, повѣсившаго козу, выросъ холодный, безсердечный и безжалостный человѣкъ. Онъ также вѣшалъ бы людей, какъ повѣсилъ нѣ- когда козу; но ему этого не приходилось, и ужъ, конечно, его бы невозмутило никогда жестокосер- діе никакого Ромодановскаго, и никогда бы онъ не написалъ: «Звѣрь! долго ли тебѣ людей жечь?..» Наши нервы жаждутъ привычки, и нѣтъ на свѣ- тѣ того дурного, къ чему бы ихъ нельзя было пріучить. Примѣръ — палачи. Но отъ чего лее въ насъмогуть развиваться тѣ или другія привычки, чтб даетъ тонъ нашпмъ стремленіимъ, что создаеть именно тотъ средній сѣрый цвѣтъ, которымъ окрашенъ тенерешній исторпческій моментъ? Наши нервы требуютъ дѣятельности; они жа- ждутъ впечатлѣній, чтобы отразить ихъ йзвѣстнымъ рефлексомъ. Но въ то же время нашъ пспхическій аппаратъстремится постоянно къ устойчивости и къ тому равновѣсію внутренней деятельности, ко- торое психологи зовутъ вормальнымъ состояніемъ души. Душа, страдающая отъ бездеятельности, точно также страдаетъи отъ избытка деятельно- сти. Какъ всякое отсутствіе впечатленій соста- вляетъ для человека физическую и нравственную пытку (примеръ — одиночное заключеніе), такъ избытокъ впечатленій, обусловливающій напря- женное состояніе нервовъ, вызывающій страстные порывы, создаетъ въ душевномъ аппарате болевые процессы. Люди сильнаго нервнагоорганизма, какъ Петръ В., теряя свое равновесіе, даютъ, подобно исполинскомумаятнику, огромные размахи въ про- тивоположный стороны. Ихъ душа, жаждущая деятельности, можно сказать, никогда не находить успокоенія и реагируетъсама противъ себя край- ностями. Но люди золотой середины, наиротивъ, чаще устанавливаютсявъ томъ состояніи равно- весія, которое избавляетъ ихъ душу и отъ страда- ній бездеятельности, и отъ болевыхъ процессовъ излишней деятельности. Вотъ почему такъ валшо, чтобы та самая золотая середина, отъ которой за- висать общій тонъ жизни, получила возможно луч- шія привычки. Дурныя привычки отде.льныхъ ге- ниальныхъ и вліятельныхъ личностей не могутъ вліять на весь тонъ и цветъ коллективной жизни. Но масса мелочныхъ дурныхъ привычекъ мпкро- скопическихъ единпцъ, образующихъ народъ и общество, составляетъ уже содержимое обществен- ной жизни; она формпруетъ народный характеръ; она кладетъ свое клеймо на весь складъ обществен- на») быта, сообщая ему форму и окраску. Идея прогресса есть идеалъ, не всемъ доступ- ный, — съ нпмъ носятся иемногіе; массаже выро- стаетъ въ наследственныхъ привычкахъ, и нракти- ческій уровень жизни устанавливается именно на основаніи этихъ привычекъ. Сравните Петербургъ съ уѣзднымъ городомъ. Съ одной стороны — подвиж- ность и деятельность, потребность перемены; съ другой — пнерція покоя, неподвижностии спячки. Провннціалъ, пріѣхавшій въ Петербургъ, очень ско- ро утомляется шумомъ и двпженіемъ; для провин- ціальныхъ нервовъ петербургская подвішность — уже избытокъ деятельности. И человѣкъ, вырос- ши! въ привычкахъ бездеятельности, составляетъ въ своемъ коллективномъ целомъ ту массу,для ко- торой всякая перемена, выводящая ее изъ ея сно- койныхъ, ленивыхъ привычекъ, есть утомитель- ный процессъ, трудный и невыносимый. Душа человека, ищущая деятельности, стре- мится удовлетворить ее именно въ направленіи наименыпаго труда. Изъ двухъ лежащихъ передъ человѣкомъ деятельностей онъ выберетъ ту, кото- рая потребуетъ отъ него меньшей работы, мень- шаго преодоленія препятствій. Но что намъ легче, гдѣ меньше этихъ. препятствій, въ какомъ напра- вленіи наши нервы будутъ искать своего удовлетво- ренія? Въ направленіи наследственности тѣхъ нервныхъ предрасположен] й, отъ которыхъ по пре- имуществу и зависитъ будущее нашихъпривычекъ. Вопросъ о наследственности — такой уже выяс- ненный наукою вопросъ, что вдаваться въ его по- дробности ветъ необходимости. Впрочемъ, наука въ этомъ случае только разъяснила и точно опреде- лила то, что давно подметила народная наблюда- тельность. «Яблоко недалеко падаетъотъ ябло- ни», — говорить народъ; въ Китае казнятъ детей за преступленія ихъ родителей. Инстпнктъ живот- ныхъ есть не более, какъ наследственная при- вычка. Конечно, не всякое наследственное нервное пред- расположеніе можетъ обратиться въ привычку. Дети пнертныхъ, ленивыхъ, неактивныхъ роди- телей при известныхъ обстоятельствахъ могутъ сделаться очень подвижными и энергическими людьми. Дети пьянпцъ, при всемъ предрасполо- женіи къ вину, могутъ и не выйти пьяницами. Дѣти жестокихъ родителей могутъ быть и не же- стокими. Но для того, чтобы вліяніе наследствен- ности заглохло, чтобы человекъ привыкъ мыслить, чувствовать и действовать въ другомъ направле- ніи, нужно, чтобы его нервный организмъ не испы- тывалъ искушенія въ сторону дурной наследствен- ной привычки. Но какъ черты лица и игра лич- ныхъ мускуловъ, передаваясь наследственно, ино- гда какъ бы внезапно делаютъ скачокъ черезъ по- колете; какъ черты отца являются уже не въ томъ видѣ въ дочери, подъ перерабатывающимъ влія- ніемъ ея женскаго нервнаго аппарата,или черты матери изменяются въ лице сына, — такъ и на- следственный привычки и наклонности могутъ ино- гда отозваться во внучкахъ или видоизменяться при передаче ихъ отцомъ дочерямъ или матерью сыновьями. Выводъ этотъ, разумеется, не особенно утѣши- теленъ, да и вопросъ не въ утешеніяхъ. Наука разъяснила намъ теперь, что такія отправленія организма, какъ актъ зрѣнія, слуха, деятельность голосовыхъ органовъ, механизмъ ходьбы, разно- образный движевія рукъ и пальцевъ, доведенный у. какого нибудь знаменитаго піаииста, фокусника или карточнаго шулера до изумительнаго совер- шенства, суть рефлективные навыки. Она пока- зала, что все плоды нашихъ знаній, все наше школьное ученье — тоже рядъ известныхъ повто-