Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

719 СТАТЬИ ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГЙЧЕСКІЯ. 720 ведливо говорить, что только тѣ люди и дѣлаютъ глупости, которые не знаютъ мѣры своихъ силъ. Дѣтское ионпманіе ума — понимаеіе очень ограни- ченное; они понимають его не такъ, какъ мы; для нихъ умъ есть почти исключительно острая память. Поэтому дѣти съ острой и сильной памятью легче склонны къ огаибкамъ характера и легче теряюгь свое мѣсто въ прпродѣ, усвоивая привычку ьыдѣ- лять себя изь другпхь и считать себя лучше. Изложенное нами ученіе, возводящее всѣ чело- вѣческіе организмы къ одному общему единству, объясняетъ гораздо точнѣе факторы характера, чѣмъ ученіе о темпераментахъ, разделяющее лю- дей на группы. Предъ нами возникаетъ одпнъ цель - ный человѣкъ и одинъ общій типъ, построенный по одному плану. Если для болыпаго уясненія себѣ этого типа мы можемъ найти две формы. — живой и впечатлительный организмъ и организмъ менее жи- вой и впечатлительный, то это деленіе будетъ боль- ше поэтическое, чемъ научное, ибо научными сред- ствами нельзя установить подобныхъ точныхъ гра- ницъ. Три основныхъ душевныхъ элемента, о кото- рыхъ мы говоримъ, крёпость, живость п впечатли- тельность, — находятся въ каждомъ въ такихъ разно- образныхъ и неодинаковыхъ комбинаціяхъ, что именно отъ этого разнообразія комбинацій завпсятъ безконечное разнообразіе людей и совершенная не- возможность подвести ихъ подъ те чистые типы, которые устанавлпваетъ ученіе о темпераментахъ. Въ одномъ человеке, при сильной впечатлитель- ности, можетъ недоставать памятливости, и потому онъ обнаружить наклонность къ легкомыслію: въ другомъ сильная память можетъ быть лишена впе- чатлительности нервовъ, и пзъ него выйдетъ зубри- ла, выростетъ человекъ ограниченна™ ума и ту- пыхъ чувствъ; въ третьемъ хорошая память соеди- няется съ сильно: раздражительными нервами, и пзъ него можетъ сформироваться сильный, страстный и глубокій характеръ; въ четвертомъ, лпшенномъ па- мятливости, раздрожительность перейдетъ' въ легко мысленную порывистость, въ короткую, измен- чивую страстность, поддающуюся мгновеннымъ вліяніямъ, и образуетъ разорванный, неустойчи- вый, колеблющійся характеръ. Но помимо того, что въ каждомъ человеке зало- ги или основы души находятся между собою въ раз- нообразныхъ пропорціяхъ, и комбинаціяхъ, основ- ный формы души не служатъ еще доказательствомъ того, чёмъ выйдетъ человѣкъ. Два человека съ совершенно одинаковыми основами могутъ выйти совершенно различными людьми. Ребенокъ, вла- деющій превосходно - устроеннымъ зрнтельнымъ аппаратомъ, можетъ развить свою душу въ па- правленіп красокъ и образовъ, — точно также, какъ рабенокъ съ хорошо развитымъ слухомъ предста- вляетъ вероятіе сделаться музыкантомъ. Но изъ этихъ детей точно также можетъ не выйти ничего. Человекъ съ залогами страстности можетъ выйти энергичеекимъ реформаторомъ, фанатикомъ науки пли общественнымъ деятелемъ, но точно также, при тѣхъ же залогахъ, душа его можетъ встать на путь антисоціальнасо развитія, и тогда изъ чело- века сформируется только замечательный зло- дей. Залоги души и ея основы указываюгъ намъ лишь на вѣроятностъ, а не на возмояшость. Но для того, чтобы изъ человѣка вышло именно обще- ственное существо и гражданинъ, чтобы онъ могъ сформировать именно тоть характеръ, который требуется для исполненія роли, которую онъ дол- женъ играть въ жизни — нужно, чтобы вщюятно- сти были поставлены въ соответственный ияъ условія. Поэтому-то основы души — не больше, какъ действующія, безразличный силы, результатъ дея- тельности которыхъ зависптъ отъ матеріала, ко- торый будетъ имъ данъ для переработки. При одп- наковыхъ силахъ можно достигнуть разныхъ ре- зультатовъ, и потому характеръ ваясенъ не самъ по себе, не въ своей безразличности, а по своему нравственному содерншню. Теорія счастья. Мы говорили уже, что чувство свободы есть со- держимое нашего организма и душа нашей души; что быть свободнымъ, — значить мыслить, чувство- вать и действовать, руководстуясь свопмъ соб- ственнымъ контролемъ. Но свобода есть только возможность проявлять въ дѣйствіи своп собственный силы, ибо человѣкъ есть вѣчно - работающій рефлективный аппаратъ, постоянно воспрпнпмающій внѣшнія и внутреннія органическія впечатлѣнія и постоянно отдаютцій ихъ внутренними и внешними рефлексами. Въ этой сложной машинѣ, въ ея полномъ органическомъ цѣломъ, совершаются постоянно необыкновенно сложные и запутанные процессы, вѣчно стучатъ и движуются колеса, и въ вечяомъ движеніп пспхиче- скаго и фпзіологпческаго аппарата заключается «жизнь». Оставьте человека на пустынномъ острове од- ного, психпческій аппаратъ его будетъ действовать, и человекъ будетъ «жить». Поставьте его среди людей, онъ будетъ тоже «жить», и пспхпческій аппаратъ его будетъ тоже действовать. Человѣкъ «всегда» живетъ, пока онъ действуетъ, и смерть есть собственно бездеятельность, покой. Человѣкъ, какъ психическій аппаратъ, дей- ствуетъ потому, что онъ не можетъ не действо- вать, и такъ какъ жизнь есть усложненная реф- лективная деятельность, то въ психнческомъ смыс- ле человекъ есть глубоко-эгоистическое существо,, въ которомъ все процессы совершаются для него самого, ради его самого и составдяготъ содержимое его деятельности. Когда Робинзонъ Крузо поселплся на необптае- момъ острове, онъ былъ пстипнымъ царемъ міра, потому что его безпрестанно расширявшаяся дея- тельность встречала препятствія лишь въ непре- одолимыхъ силахъ природы. Но вотъ явился Пят- ница, и внезапно царство Робинзона кончилось. Рядомъ съ непреодолимыми силами природы яви- лась новая, мешающая сила, и за однпмъ кокосомъ потянулось двое. И чемъ больше являлося Пятнпцъ. на свете, темъ царство каждаго отдельна™ Ро-