Тверская старина. № 1-2 1994 г.

Исследования. Факты Это позволяет установить, какую :тачительную роль в распространении исторических знаний, в развитии интереса к прошлому и настоящему Тверского края играли и просвещенный иерарх Платон (Левшин), и просвещенный вельможа Т. И. Тутолмин, и местный помещик-педагог, литератор, театральный деятель В. А. Приклонский, и преподаватели духовной семинарии, и обитатели столиц· (прежде всего литератор, а затем и педагог-просветитель М. Н. Муравьев) и как объединяли людей разного социального статуса и материального достатка, различного воспитания и характера образова­ ния общие историко-культурные интересы. У Твери, находившейся на пути между Москвой и Петербургом, было особенно выгодное культурно-географическое местоположение, сближавшее край с обоими культурными центрами. Москва, став - по определению Пушкина - <<порфироносной вдовою>>, · в XVIII веке (с ее универси­ тетом и освободившимся от обязательной службы образованным дворянством) продолжала - даже рядом с <<мJшдшею столицей» - оставаться сердцем России и ее культуры . Более того, , именно в Москве оказалось возможным формирование своеобразного синтеза культуры допетровской Руси, уходящей корнями в ·многовековую толщу, и привнесенного европейским веком Просвещения. Не случайно в Москве развернулась издательская и просветительская деятельность Н. И. Новикова, сосредоточились архивы российской истории, обрели славу мецената А. И. Мусин-Пушкин и первого литератора Н. М. Карамзин. В то же время недалеко от Твери были и Академия наук и Академия художеств, петербургский опыт научного анкетирования и обработки его результатов использовался при осуществлении описания Тверской губернии. И особенно примечательно то, что именно тверской период деятельности "многое предопределял в дальнейшей биографии всероссийски знаменитых старших современников Карманова - до тоtо как стать московским первоиерархом известный церковный писатель и оратор Платон был в 1770~ 1775 гг. тверским архиепископом, в Твери же получил признание архитектурный гений М. Ф. Казакова, сделавшегося затем первым архитектором Москвы. И как раз Карманов, выступая от именu-, тверского купечества и мещанства в 1778 г., отметил, что город Тверь после страшного пожара 1763 i., «будучи выстроен по лучшей европейской архитектуре каменным строением, может быть некоторым образом украшением империи». ,. Новые исследования и выявляемые первоисточники (прежде всего архивные) побуждают по­ иному подойти к существенным проблемам и отечественной истории второй половины XVl/1 в., и исторической мысли России тех лет. Выясняется некоторая односторонность расхожих представле­ ний об уровне культуры и общественной жизни городов российской провинции, об исторu1<0- культурных и - шире - общественных интересах провинциального дворянства, о роли духовенства в распространении идей просвещения. И еще, что подходя к рассмотрению таких явлений, не следует ограничиваться суждениями, почерпнутыми преимущественно из обличительной литературы (художе­ ственной и публицистической). Сегодня уже неосновательно выглядит тенденция расширительного истолкования наблюде­ ний В. О. Ключевского над пушкинским Онегиным и его предками ( об отсутствии у старинного русского дворянства <<органической связи» с окружающей русской действительностью) для характери­ стики дворянства в челом, особенно в провинции, где жизнь сельской усадьбы не только каждо­ дневным обиходом, но и территориально была близка к тому, что происходило в городских усадьбах помещиков. Ведь сам Ключевской отметил, что линия Онегина и его предков <<не общий или господству­ ющий тип времени, а типическое исключение». Также и нравственно-религиозные начала просвещения восходят не только к масонским представлениям, тяготеющим к иноземным образцам, но и к тому, что насаждалось исконным православным мировоззрением. А постоянное восприятие народной· культуры духовенства (в проповедях, во время исповеди, при частном общении), так же как народного языка простолюдинов (прежде всего при постоянном взаимодействии с прислугой), делало тех, кто был воспитан на чтении иноязычной литературы и писал тоже преимущественно по-французски, в_оспри­ имчивыми и к русской литературе. В российской провинции, даже в районах господства крепостного права, находилось немало сочувствующих идеям сатирических журналов Новикова и драм Фонвизина. Эти же читатели - и важно, что часть их, несомненно, из среды третьего сословия - ожидали появления и сочинений по истории, особенно по истории своего Отечества. Читающая Россия бl:!zла подготовлена уже в конце XVIII в. к восприятию и журналов, и «Истории государства . Российского» Карамзина, и к формированию мировоззрения героев Отечественной войны 1812 г., а затем и декабристов. Публикуемая ниже работа В. Н. Середы содержит ценные подробности, важные отнюдь не тольkо тем, кого занимают сюжеты из прошлого Тверского края или отечественной историографии. Она расширяет наши представления о россиянах второй половины XV111 с~·олетия, кануна рождения Пушкина. 56 с. о. шмидт, председатель Археографической комиссии . Российской Академии наук, академик Российской Академии образования.