Междуцарствие и восстание 1825 года

стрѣльщиковъ, никого постороннихъ, безъ особеннаго разрѣ- шенія коменданта, не пропускавшихъ. Въ нѣсколькихъ мѣ- стахъ, на углахъ выходяшихъ на площади улицъ, стояли караулы и при нихъ заряженный орудія. По всѣмъ направ- леніямъ площадей и смежнымъ улицамъ ходили пѣхотные и разъѣзжали конные патрули, и эти мѣры предосторожности военнаго времени продолжались вею ночь. Къ 9-ти часамъ вечера потребованъ былъ отъ лейбъ-гвар- діи сапернаго баталіона, къ дверямъ кабинета государя им- ператора, карауль, при поручикѣ Аделунт , а въ нѣкоторыхъ дворцовыхъ залахъ поставлены были пикеты, также при офи - церахъ. Недолжностные офицеры оставались при баталіонѣ и находились на главной гауптвахтѣ, куда, въ продолжен ніе всей ночи, не переставали приводить арестованныхъ за- говорщиковъ» 1 )- Между тѣмъ Сенатская площадь представляла собой ужасное зрѣлище. По словамъ Шишкова, вся она была оба- гряна кровью; множество тѣлъ лежало на снѣгу. Былъ от- данъ приказъ тотчасъ очистить ее отъ убитыхъ и раненыхъ: и “вечеромъ Михаилъ Бестужевъ видѣлъ, «какъ рабочій людъ дѣятельно хлопоталъ смыть и уничтожить всѣ слѣды недав- няго побоища. Одни скоблили красный снѣгъ, другіе посы- пали вымытыя и выскобленный мѣста бѣлымъ снѣгомъ, осталь- ные сбирали тѣла убитыхъ и свозили ихъ на рѣку». При уборкѣ, по свидѣтельству тайнаго совѣтника Попова^ были проявлены чрезвычайная распорядительность и... звѣр- ■ство!.. «Когда открыли огонь по мятежнымъ войскамъ,— писалъ онъ, — произошла неизбѣжная давка. Тутъ не могло быть и не было никакого разбора: не столько участники мятежа, сколько простые зрители ложились рядами. Въ толпахъ отъ испуга и давки, отъ неловкости или слабости люди давили другъ друга и гибли, догоняемые ядрами и картечами. Какъ далеко долетали заряды, видно изъ того, что одно ядро ударило въ третій этажъ Академіи Художествъ, въ квартиру учителя Калашникова , прошибло стѣну и ранило кормилицу 1 ) Рус. Стар., августъ, 1870 годъ.