Междуцарствие и восстание 1825 года

— 80 — лись позора. Они не имѣли въ виду для себя никакихъ лич- ныхъ выгодъ, не мыслили о богатствѣ, почестяхъ и власти. Они все это предоставляли людямъ, не принадежащимъ къ ихъ обществу, но такимъ, которыхъ считали способными по истинному достоинству или по мнѣнію, которымъ поль- зовались, привести въ исполненіе то, чего они всѣмъ серд- цемъ и всею душою желали: поставить Россію въ такое положеніе, которое упрочило бы благо государства и огра- дило его отъ переворотовъ, подобныхъ Французской рево- лющи, и которые, къ несчастію, продолжаютъ еще угрожать ей въ будущности. Словомъ, члены тайнаго общества Союза благоденствія рѣшились принести въ жертву отечеству жизнь честь, достояніе и всѣ преимущества, какими пользовались,— все, что имѣли, безъ всякаго возмездія» *). И это было рѣшено тогда, когда погибель была весьма и весьма вѣроятная. У насъ нѣтъ подробныхъ данныхъ, что дѣлалось на со- браніяхъ у Рылѣева съ самаго ихъ начала; мы не знаемъ достовѣрно, кто что вызсказывалъ, но мы несомнѣнно знаемъ что единодушш среди собиравшихся далеко не было. Собранія были немноголюдны, но очень шумливы, и среди общаго шума не рѣдко раздавались пессимистическія рѣчи и сомнѣ- шя въ успѣхѣ. Дѣло въ томъ, что, несмотря на увеличеніе общества новыми членами, несмотря даже на то, что «за многіе полки сдѣланы были обѣщанія», заговорщики все же мало увѣрены были въ своихъ силахъ: никто не могъ ру- чаться за полный полкъ; отвѣчали же только за свои роты ротные командиры и то «при благопріятныхъ нѣкоторыхъ обстоятельствахъ». г Однако, общее одушевленіе и твердость Рылѣева брали верхъ надъ всякимъ сомнѣніемъ. «Часто въ разговорахъ нашихъ, — пишетъ Н. Бестужевъ,— сомнѣніе на счетъ успѣха выражалось очень положительно. е менѣе того, мы видѣли необходимость дѣйствовать: чув- ствовали надобность пробудить Россію. Рылѣевъ всегда говоривалъ: Предвижу, что не будетъ успѣха, но потря- 2 ) Записки кн. Трубецкого.