Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

ШЩ ШІ^ШЯ I 137 Ц И В Ц Л I! 3 А Ц I Я К II Т Л Я. 138 хорошо, для чего употреблялось это ведро въ отда- ленныя времена монархіи, сомнѣвался, чтобы дѣлали изъ него п теперь то же употребленіе. Онъ обра- тился къ мандаринамъ, приставяённымъ для охра- ненія всего, что находилось въ залѣ, и спросилъ ихъ, для чего это ведро поставлено рядомъ съ трономъ. Одпнъ изъ чпновниковъ, полагавшій, что онъ знакОмъ съ древностями короче другихъ, далъ объясненіе, заставившее философа улыбнуться. За- тѣмъ, приблизившись къ колодцу, Конфуцій сказалъ тому, кто держалъ ведро, чтобы онъ опустилъ его осторожно въ колодецъ; и к акт, ведро было очень легко, то, не зачерпнувъ воды, оно плавало по ея поверхности. Ведро вытащили, п Конфуцій велѣлъ вылить изъ него воду. Присутствующіе съ удивле- ніемъ отвѣтили ему, что ведро пусто. Тогда фило- софъ сказалъ, что нужно опустить ведро въ коло- децъ другим'!, образомъ, и одинъ изъ присутствую- іцихъ бросили его изо всей силы. Оно тотчасъ же наполнилось и пошло ко дну. Конфуцій, глядя въ колодецъ и шца ведро глазами, сказалъ: «Гдѣ оно? Я его не вижу». «Вода глубока, и вы будете напрасно напрягать зрѣніе, чтобы увидѣть то, что находится на днѣ», — отвѣтилп ему. — «Вы говорите правду, — возразила, Конфуцій. — Теперь возьму ведро я самъ н сдѣлаю самый важный опытъ». Онъ взяли ведро и, вылпвъ изъ него воду, опустилъ его въ колодецъ ни слабо, ни сильно; потомъ, покачавъ его, онъ наполнила, его водой въ такомъ количествѣ, что ведро держалось въ равновѣсіп. -<Вотъ, — ска- залъ онъ, обращаясь къ окружающимъ и ждавшимъ нетерпѣливо окончавія этой сцены, — вотъ пзобра- женіе хорошаго управленія и золотой середины, которой нужно держаться во всѣхъ вещахъ. Излп- шекъ слабости пли силы вредить; нужно соединять твердость съ умѣренностыо... Въ древности, въ началѣ каждаго царствованія, дѣлали тотъ же самый опытъ въ присутствіи государя, и этотъ полезный урока, отпечатлѣвался въ его умѣ неизгладимыми чертами, потому что ведро, поставленное подлѣ трона, постоянно напоминало опытъ». Конфуцій была, либеральный консерваторъ, не допускавшш отнюдь нарушенія того, что называлось порядкомъ и нмѣло традпціонныя основы; но въ то же время онъ горячо любплъ людей и была, убѣжденъ, что возстановленія добродѣтелей времена, Яо и Шуна совершенно достаточно, чтобы водворить счастье. Если считать Лао-ци мечтателемъ за то, что она,, разрывая съ прошлымъ, хотѣлъ построить новое ученіе на абсолютномъ, отвлеченномъ началѣ, то, конечно, не меныній мечтатель былъ и Конфуцій, бравшій начало изъ умершаго прошедшаго, совер- шенно невозможнаго въ настоящемъ. При всей мечтательности ученія обоихъ фнлософовъ доктрина Лао-ци стоить всетаки нензмѣримо выше доктрины Конфуція, потому что первый возбуждала, стремленіе впередъ, тогда кіікъ второй учила, глядѣть только назадъ. Конечно, это не отнимаетъ ота, Конфуція его высокиха, н])авственныхъ качества,, его непод- купной честности, и не лйнаетъ его той послѣдова- телыіости съ какой онъ согласовала, слово съдѣломъ. Ученіе о честности или мораль Конфуція, по его собственными словами, очень проста и легка: «вла- дѣн всегда непзмѣнной правотой и дѣйствуй отно- сительно другихъ такъ, какъ ты желаешь, чтобы они дѣйствовали относительно тебя». «Нѣта, ничего естественнѣе и проще, — говорили она, своими уче- никами, — принцнповъ той морали, спасительный правила которой я стараюсь напечатлѣть въ вашей памяти. Все, что я вами говорю, наши древніе мудрецы исполняли уже до насъ, н эта практика, принятая въ древности повсюду, сводится къ соблю- дение треха, основныха, закоиовъ отношеній: между государема, и подданными, между отцами и дѣтьми и между мужьями и женами, — н къ точному испол- нение пяти основныха, добродѣтелей, которыя до- статочно назвать, чтобы вы поняли превосходство и необходимость иха, исполненія: гуманность , т. е. всеобщая любовь между всѣмн людьми безъ разли- чія; справедливость, дающая каждому лицу должное ему, не благопріятствуя одному предъ другими; подчиненіе установленнымъ священнымъ обря- дамъ и сгуществующимъ обычаямъ, для того, чтобы тѣ, кто составляетъ общество, имѣли бы одну манеру жизни и подвергались бы одинаково всѣма, выгодами и невыгодами; прямодушіе, т. е. та прямота ума и сердца, которая заставляетъ искать во всеми правды и желать ея; наконецъ, искренность, т. е. та откровенность и открытость сердца, смѣшанная съ довѣрчивостыо, которая исключаетъ всякое притворство, всякую утайку, какъ въ поведеніи, такъ и въ словахъ. Вотъ что сдѣлало первыхъ основателей нашего общества глубокоуважаемыми при жизни и обезсмертило ихъ имена. Примемъ ихъ за образцы и употребнмъ всѣ наши усплія, чтобы имъ подражать». Прнглашеніе Конфуція въ министры показало хорошія и дурныя стороны его системы. — Сначала о худой. — Вступивъ въ должность, онъ выказали прежде всего необыкновенную доброту ко всѣмъ, кто былъ ниже. Онъ бесѣдовалъ съ народомъ, по- учая и наставляя его, и старась поселить въ немъ болѣе вѣрныя нонятія и взгляды на вещи. Подго- товивъ народи поученіями, онъ принялся за пре- образованія. Прежде всего онъ обратили вниманіе на земледѣліе и, раздѣлнвъ почву, по степени ея плодородія и по составу, на пять классовъ, опре- дѣлилъ для каждаго класса родъ удобренія; на- значили время, когда нужно сѣять и жать, и когда убирать хлѣбъ. Соблюдете этихъ правили, какъ говорятъ, создало изобиліе и доставило выгоды бѣднымъ и богатыми, собственниками и земледѣль- цамъ. — А вотъ и хорошая. — Князь, совершенно удовлетворенный управленіемъ Конфуція, предло- жили ему должность ссе-кеу, т. е. начальника гражданской и уголовной части всего государства. Конфуцій колебался нѣсколько времени, прежде чѣмъ дать отвѣтъ. «Я разсчитываю на васъ, — сказалъ ему государь: — измѣните все, что вы найдете необходимыми измѣнить, — я одобряю впе- редъ все, что вы ни сдѣлаете». — «Будьте уве- рены, государь, — отвѣтилъ Еонфуцій, — что я употреблю всѣ свои старанія, чтобы едѣлаться до- стойными вашей доброты и знаковъ вашего . до- СОЧИНЕНІЕ FT. В. ШЕЛГУНОВА Т. I.