Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

зрѣніи. Это было опять-таки вполнѣ есте- ственно и послѣдовательно. Система, до та- кой степени законченная, должна была даже съ преувеличенною чуткостью относиться къ разнымъ враждебньшъ ей элементамъ. Си- стемѣ, конечно, нужны были по крайней мѣрѣ всякаго рода техники, а положеніе великой европейской державы обязывало и къ нѣко- торой умственной роскоши, хотя бы только показной. Но даже самое невинное и чисто- фактическое знаніе могло стать очагомъ кри- тической мысли, а эта поелѣдняя была уже рѣшитѳльно враждебна системѣ, враждебна сама по сѳбѣ, какъ таковая, на что бы она ни была направлена. Поэтому всѣ усилія были направлены на урѣзку даже фактическаго знанія до возможнаго minimum’a, опредѣлить который было, конечно, очень трудно, и на приданіе этому minimum’y общей окраски двуединой функціи, что отчасти и достига- лось введеніемъ военной дисциплины въ учеб- ный заведенія, готовившія къ самымъ мир- ными занятіямъ. Исторія русскаго просвѣ- щенія того времени представляетъ высокій теоретичѳскій интересъ, въ качествѣ огром- наго соціологичѳскаго опыта, къ сожалѣяію, слишкомъ дорого стоившаго; но мы не бу- демъ разбрасываться и постараемся не от- ходить далеко отъ непосредственного пред- мета нашей статьи — сочиненій Н. В. Шел- гунова. £ Вскорѣ послѣ паденія Севастополя Шелгу- нову было предложено мѣсто ученаго лѣсни- чаго въ Лисинскомъ учебномъ лѣсничѳствѣ. Къ сложными занятіямъ, сопряженными съ этимъ мѣстомъ, Шелгуновъ считали себя не подготовленными и потому лишь въ томъ слу- чай соглашался принять мѣсто, если его от- нравятъ предварительно (на его счетъ) за границу для ознакомленія съ тамошнимъ лѣс- нымъ хозяйствомъ. Шелгуновъ знали, чего стоятъ знанія, пріобрѣтенныя ими въ тог- дашнемъ лѣсномъ институтѣ, но система на- ходила, что этого вполнѣ достаточно, и только послѣ порядочной борьбы Шелгуновъ насто- яли на своемъ. Изъ заграничныхъ воспо- минаній его отмѣтимъ слѣдующую черту: «Я отыскивали сочиненія о Россіи, которой я не знали ни исторіи, ни географіи». На пер- вый взглядъ это поразительно, почти невѣ- роятно: образованный русскій офицеръ, въ умственномъ отношеніи, очевидно, выдаю- щійся, такъ какъ ему предложено было видное мѣсто ученаго лѣсничаго, а потомъ и про- фессора, добросовѣстный, такъ какъ не хва- тается сразу за видное положеніе, не знаетъ ни исторіи, ни географіи своей родины и за границей отыскиваетъ сочиненія о Россіи! Казалось бы, парадоксальнѣѳ этого и выду- мать ничего нельзя. Но тогдашняя Россія была переполнена подобными парадоксами. Уже въ 1863 году Шелгуновъ разговорился съ одними изъ моряковъ, капитанъ-лейтенан- томъ, причемъ оказалось, что этотъ капи- танъ-лейтенантъ въ первый разъ услышали имя Стеньки Разина! Шелгуновъ самъ гово- ритъ, что это можетъ показаться невѣроят- нымъ, а тогда они такъ приняли этотъ фактъ къ сердцу, что, поди давленіемъ его, при- нялся писать популярную статью по русской исторіи («Роесія до Петра Великаго»). «И все это понятно, — говорить Шелгуновъ. — Я учился около того же времени, какъ и капи- танъ-лейтенантъ, а если и не совсѣмъ въ то время, то, во всякомъ случай, при томъ же воспитательномъ режимѣ. И у насъ не вклю- чался въ курсъ русской исторіи Стенька Ра- зинь; не былъ извйстенъ и Пугачовъ, а еще меньше сообщалось о какихъ либо народныхъ волненіяхъ (т. е., вѣроятно, второстепенныхъ, мѣстныхъ). Исторія, которой насъ учили, была исторія благополучія и прославленія русской мудрости, величія, мужества и доблести. Окан- чивалась она царствованіемъ императрицы Екатерины II, а все послѣдующее время представлялось намъ въвидй туманнаго пятна съ большими вопросительными знакомь». Бунтъ Разина и пугачовщина скрывались, очевидно, ради крйпостного права, составляв- шаго фундаментъ системы. Почиталось удоб- ными замалчивать непріятныѳ историческіе факты, порожденные общественными строемъ, въ общихъ чертахъ еще живыми. Однако дйло двусмысленнаго отношенія къ историческому знанію не ограничивалось этимъ спеціальнымъ примйненіемъ пріема, напоминающаго манеру страуса прятать голову и тймъ убйждать себя въ отсутствіи опасности. «Арсеналъ нашихъ зканій, особенно общественныхъ, былъ очень скуденъ, — говорить Шелгуновъ. — Было извѣ- стно, что на свѣтй существуетъ Франція, ко- роль которой, Людовики XIV, говорили: «го. сударство— это я» и за это былъ названъ великими; знали, что въ Германіи, и въ осо-