Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

179 СТАТЬИ ИСТОРИИ ЕСКІЯ. 180 Разбрестись розно стало наконецъ даже обычнымъ выраженіемъ, которыми иародъ оканчивали всѣ своп жалобы къ царю на мѣстныя неудобства и на при- тѣсненія властей. Эта же вѣчная готовность бро- сить свое мѣсто, когда что нибудь не нравится или сгѣсняегь, поддерживала въ народѣ любовь къ свободѣ: она создала поселенія русскпхъ недоволь- ныхъ и раскольнпковъ въ мѣстахъ глухихъ и пу- стынныхъ, способствуя такимъ образоиъ русской колонпзаціп; она же создала и казачество. Не- осѣдлость эта замѣчается даже и до сихъ поръ въ въ русскомъ народѣ, и побѣгъ есть самая обыкно- венная форма протеста, которою крестьянинъ вы- ражаетъ свое неудовольствіе. При всемъ обиліи въ лѣсахъ дичи, русскій не былъ охотникомъ, и главнѣйшую его пищу составляли зем- ледѣльческіе продукты его сельскаго хозяйства и ры- ба. Недостатокъ въ пищѣ мускульнаго фибрина не могъ сообщить населенно большой силы, потому что только мясо производить мясо. Въ настоящее время справедливость этого замѣчанія легко провѣрпть срав- неніемъ англійскаго рабочаго, пптающагося ростби- фомъ, съ лапландцемъ или гренландцемъ, жпвущимъ въ суровомъ климатѣ и питающимся преимущественно рыбой. Да и современный русскіи крестьянинъ, въ мѣстностяхъ болѣе отдаленныхъ и лѣсистыхъ, можетъ служить живымъ подтвержденіемъ той же мысли. Здѣсь кстати опять припомнить Георга Форстера. «Имѣетъ ли пища вліяніе на ваши высшія отправле- нія? — спрашиваетъ онъ. — Имѣеть ли она непосред- ственное или посредственное вліяніе на умъ и сердце? Пусть разрѣіпатъ это нашп внуки (Форстеръ жплъ въ прошедшемъ столѣтіи и путешествовалъ вмѣстѣ съ Кукомъ): мы знаемъ только съ достовѣрностью, что кротость, любовь и чувствительность сердца со- ставляютъ существенный черты характера человѣка, который питаются плодами хлѣбнаго дерева». И въ настоящее время кочующіе народы, пптающіеся пло- дами и молокомъ, отличаются мпрнымъ, кроткпмъ характеромъ и добродушіемъ. Такъ было и прежде. Слѣдовательно, очевидно, что и кротость, и доброта славянъ, которую находили въ нихъ иностранцы, происходила преимущественно, а иногда и исклю- чительно, отъ ихъ растительной, прохлаждающей пищи, заключающей мало началъ для мускульнаго фибрина. Скудная пища, бѣдная природа, суровый клпматъ, трудности, какія приходилось выносить въ жизни отъ разныхъ причинъ, политнческихъ и неполитическихъ, — воспитали въ русскихъ выно- сливость, терпѣлпвость и снисходительность. Не- злопамятство и выносливость русскпхъ можно под- твердить цѣлымъ рядомъ псторическпхъ фактовъ. Герберштейиъ такъ охарактерпзовалъ русскаго воина: «Татаринъ, сброшенный съ коня, лишенный оружія, тяжело раненый, все еще обороняется до послѣдняго издыханія руками, ногамп, зубами, чѣмъ только можетъ. Турокъ, видя себя въ безнадежномъ положеніи, начинаетъ смиренно умолять врага о по- милованіп. Московскій ратникъ не обороняется и не просить пощады». Правда, что Филя, воевода Поло- мана, отзывался о русской храбрости и стойкости не особенно похвально; онъ говорилъ, что одинъ камень много горшковъ побпваетъ; но это отзывъ пристра- стнаго и самоувѣреннаго врага; русскіе имѣли много, случаевъ доказать, что они — вовсе не такіе горшки,, какъ отзывался о нихъ венгерскій воевода. Въ откры- томъ полѣ нашп точно не были сильны; взятіе укрѣп- леній и приступы пмъ не всегда удавалпсь, зато они отличались въ укрѣпленіяхъ и могли долго и стойко выносить осаду. Лучшими фактомъ, въ подтвержденіе этого, можетъ служить защита Шепномъ Смоленска,, такъ прославившая воеводу, а затѣмъ неудачная осада Смоленска тѣмъ же самымъ героемъ Шепномъ, за которую онъ поплатился въ Москвѣ головой. Отличаясь болѣе мпролюбивымъ характеромъ, рус- скіе, разумеется, не особенно любили войну. Правда,, что князья пмѣли страсть вздорить и драться; но въ свопхъ войнахъ они употребляли дружины, состояв- шія обыкновенно изъ разныхъ искателей прпключе- ній и безпокойныхъ головъ. Даяш и на воинствен- ныхъ князьяхъ отражалось общее мпролюбпвое на- строеніе, и, разумѣется, ни одинъ народъ не пред- ставляетъ столько случаевъ, гдѣ войска сходились и расходились, не сразившись, какъ русскіе. Это особенно было замѣтно въ сѣверномъ русскомъ на- селеніп, отличавшемся болыппмъ хладнокровіемъ и разсчетливостью, чѣмъ южная и югозападная Русь. Вотъ нѣсколько прпмѣровъ. Князья Святославъ Яро- славичъ Тверской, Даніилъ Александровичи Москов- ски и новгородцы, выетупивъ противъ князя Ди- митрія Александровича Переяславскаго и сойдясь съ его войскомъ подъ Дмитровымъ, простояли пять дней и заключили миръ, не вступая въ сраженіе. Князь Юрій Московскій и Михаилъ Тверской со- шлись со своими войсками на Волгѣ, недалеко отъ Костромы, простояли долго и заключили договоръ. Подобная же встрѣча произошла у этихъ же самыхъ князей потомъ и въ другой разъ. Князья Василій Михайловичъ Кашинскій и Всеволодъ Александро- вичъ Холмскій ссорились между собою очень сильно, и, какъ говорить лѣтописецъ, была людямъ твер- скимъ тягость, и многіе люди тверскіе отъ такого нестроенія разошлись, и чуть-чуть не дошло даже до кровопролптія, а кровопролитія всетакп не было. Въ теченіе 284 лѣтъ, съ половины XIII и почти до конца XV столѣтія, изъ девяноста извѣстій о междуусобныхъ войнахъ на сѣверѣ Россіи упоми- нается только о двадцати битвахъ; слѣдовательно, семьдесятъ походовъ обошлись безъ кровопролптій. Подобную же черту можноподмѣтитьпнынче между крестьянами. До ссоры доходить у'нихъ дѣло легко; противники сойдутся, побранятся," погрозятся другъ другу, думаешь, что подерутся, а дѣло кончится одними ругательствами и угрозами. Что въ народѣ не было жестокости, видно изъ того, что до Москов- ский) самовластія Русь не знала ни смертной казни, ни нытокъ, ни кнута. Убійство, сдѣланное случайно, въ дракѣ, въ нетрезвомъ видѣ, или другимъ слу- чайными образомъ, не считалось уголовными пре- ступленіемъ и наказывалось денежной пеней. Ан- глія въ это время тоже не знала смертной казни; и всѣ жестокости, которыми такъ поражала потомъ Европа и Русь, и которыя частью существуютъ идонынѣ, были пзобрѣтены впослѣдствіи учеными и человѣко-