Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

XV дямъ прямо синицу въ руки, и хотя синица птица завѣдомо малая, но люди подкупа- ются ею и живутъ со дня на день малою и скудною жизнью, вполнѣ, однако, довольные. Если продолжительное созерцаніе журавля въ небѣ можетъ пріучить мысль къ слишкомъ отвлеченному паренію и безплодному идеальни- чаныо, отлично уживающемуся съ самыми разнообразными прохожденіями жизни i<ji bas, то синица въ рукахъ грозитъ черствыми само- довольствомъ и узкою практичностью въ пре- дѣлахъ вершковъ и золотниковъ. Бываетъ, однако, и такъ, что ни журавля въ небѣ, ни синицы въ рукахъ, а одно только тоскливое сознаніе отсутствія какой бы то ни было точки приложения для силъ. Такъ было у насъ въ эпоху, предшествовавшую освобо- жденію, когда, напримѣръ, И. Аксаковъ съ горечью восклицали: «Разбейтесь, силы, — вы не нужны! у И вслѣдъ затѣмъ эти ненужныя, гонимыя силы понадобились для осуществле- нія грандіозной задачи, соединявшей въ себѣ всѣ выгоды журавля въ небѣ со всѣми вы- годами синицы въ рукахъ, не имѣя не- удобствъ того и другой. Кто хочетъ понять характеръ и значеніѳ шестидесятыхъ годовъ, долженъ прежде всего остановиться на этомъ необыкновенно счастливомъ и чрезвычайно рѣдкомъ въ исторіи сочѳтаніи идеальнаго съ реальными, головокружительно-возвышен- наго съ трезво-практическимъ. Но прежде, чѣмъ войти въ нѣкоторыя подробности этой коренной черты всей работы шестидесятыхъ годовъ, черты, наложившей свою печать и на нравственный физіономіи дѣятелей того времени, уяснимъ себѣ еще нѣкоторыя обстоя- тельства. II. Дойдя въ своихъ воспомннаніяхъдо 1859г., Шелгуновъ пишетъ: «Съ этого года мои лич- ныя воспоминанія получаютъ другой харак- теръ. Я вступаю въ сношенія съ людьми, память о которыхъ связана съ лучшими го- дами моей жизни. И какая же это память, какая благоговѣйная память, и какъ она дорога мнѣ! Самая широкая гуманность и велико- душный чувства нашли въ этихъ людяхъ лучшихъ своихъ поборниковъ. Если у меня, старика, у котораго уже нѣтъ будущаго, бы- ваютъ еще теплыя и свѣтлыя минуты въ жизни, то только въ воспоминаніяхъ о нихъ». XYI Это благоговѣйное отношеніе не мѣшаетъ, однако, Шелгунову понимать, что дѣло оыло не въ личныхъ достоинствахъ дѣятедей шести- десятыхъ годовъ, а, главньшъ образомъ, въ условіяхъ историческаго момента, которыя выдвинули на авансцену болыпіе умы, велико- душный сердца, крупные таланты. Но тѣ же условія указали работу и менѣе одарен- ными, зажгли энтузіазмъ въ равнодушных^ придали силы слабымъ, просвѣтили темныхъ, поддержаликолеблющихся. Конечно, званыхъ было много, а избранныхъ, какъ и всегда, оказалось въ концѣ концовъ мало. Конечно, энтузіазмъ равнодушныхъ, силы слабыхъ, равновѣсіе многихъ колеблющихся, просіяніе многихъ темныхъ не несли въ себѣ залоговъ значительной прочности. Отнюдь не всѣ, раз- буженные и пригрѣтые историческими солн- цемъ, могли вполнѣ и окончательно, на всю жизнь, къ нему приспособиться, такъ какъ прошлое ихъ слишкомъ мало для этого го- товило, вѣрнѣе, готовило совсѣмъ къ дру- гому, а въ концѣ концовъ не приготовило ни къ чему. По справедливому замѣчанію ПІелгунова, система николаевской эпохи, несмотря на свою стройность, законченность и кажущуюся проч- ность, сама въ себѣ носила задатки собствен- наго разрушенія . Требуя повиновѳнія(и предо- ставляя приказывать), система, собственно го- воря, только наэтомъединственномъ пунктѣи вторгалась въ душу. Что тамъ, въ этой душѣ, совершалось помимо формальнаго исполненія приказанія, до этого никому никакого дѣла не было. И потому тамъ совершалось очень разное ипОдчасъ совсѣмъ неожиданное, проникавшее путемъ безчисленныхъ, неуловимыхъ случай - ныхъ вліяній. Система воспитывала приказы- вающе-повинующіеся аппараты, которые ни на что другое не были годны. Но, при всѣхъ своихъ стараніяхъ и при всей своей послѣдова- тельности, она не могла закупорить всѣ щели, сквозь которыя доносилось до насъ дыханіе европейскойжизни, не моглатакже совершенно заглушить естественное, почти физическое тя- готѣніе человѣка къ свѣту. Однимъ грубая и жестокая дѣйствительность говорила сама за себя, другіе прилѣплялись къ европейской мысли, хотя бы урѣзанной и профильтрован- ной. Тамъ и сямъ, съ огромными трудностями, подъ давленіемъ всяческихъ каръ, угрозъ и подозрѣній, пробивались всетаки ростки само-