Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

263 СТАТЬІІ И 'С Т О Р -И Ч Е С К I Я. 264 ласковѣе, а при пѣніи послѣдняго стиха мужъ и жена цѣлуются. Въ другой хороводной пѣснѣ о за- мужней жнзни поется такъ: Я пойду, пойду въ зеленой садъ гулять, Поищу я молодого соловья. Соловей ты мой батюшко, Ты скажи, скажи, мой, младъ соловей: Кому воля, кому нѣтъ воли гулять? Молодушкамъ нѣтъ волюшки, Краснымъ дѣвушкамъ своя воля гулять. У молодушки три кручинушки: Да какъ первая кручинушка — Слать пуховую перинушку; А другая-то кручинушка — Растворяй жена широки ворота; А какъ третья-то кручинушка — 'Ьдетъ, ѣдетъ мой ревнивый мужъ домой; Онъ везетъ, везетъ гостинецъ дорогой, Щелкову плетку, кнуто кнутовье, Да ударить меня межъ бѣлыхъ плечъ. Или въ одной народной нѣснѣ поется: Вотъ какъ мужъ жену любилъ, Щепетненько водилъ По морозу нагишомъ, По ісрапивѣ босикомъ. Какъ жена-то мужа любила, Щепетнѣй того водила, Щепетнѣй того водила, Въ тюрьмѣ мѣсто откупила, Въ тюрьмѣ мѣсто откупила, Пятьдесятъ рублевъ дала. Мы могли бы привести еще множество другихъ подобныхъ пѣсенъ, еслпбы не полагали, что до- статочнои того, что приведено. Понятно, почему при подобныхъ отношеніяхъ между мужемъ и женой не могло существовать нравственной связи и почему сложилось въ народѣ много пѣсенъ,въ которыхъ поется и о змѣѣ-женѣ, и о красной дѣвицѣ, отъ любви къ которой сохнетъ сердцемолодца. Суровость отношеній, предписывавшаяся мора- листами,какъ неизбѣжное условіе прочности семей- наго счастія, проводилась ими последовательно, какъ прпнцнпъ вообще семейной жизни. Поэтому, чѣмъ родители были благочестпвѣе, чѣмъ болѣе они были проникнуты ученіемъ православія, тѣмъ строже онп были съ своими дѣтьми. «Ваказуй отецъ сынаизъ-млада, — говорить одно поученіе; — учи его ранами бояться Бога и творить все доброе, и да укоренится въ немъстрахъ Божій». Благочестивый авторъ «Домостроя» выражается еще точнѣе; «Сына ли имаши — недошедъ внити въ юности, но сокру- ши ему ребра; аще бо жезломъ біеши его не умретъ, но здравъ будетъ; дщерь ли имаши — полозки на ней грозу свою». ГІодобныя строгія отношенія вели, конечно, толь- ко къ страху, а не къ любви, и способствовали лишь огрубѣнію нравовъ. Сынъ, привыкшій, что- бы ему сокрушали ребра, сдѣлавшись отцомъ, въ свою очередь сокрушалъ ребра своимъ сыновьямъ. «Лучше, — говорить одинъ моралисть того времени, — имѣть у бедра мечъ безъ вонсенъ, нежели нежена- таго сына въ своемъ домѣ; лучше дома коза, чѣмъ взрослая дочь». Да и могло ли все это быть иначе, когда основной принципъ, изъ котораго истекало все ученіе моралистовъ-аскетовъ, гласилъ, что жена должна бояться своего мужа. Рядомъ съ заимствованіемъ своего міровоззрѣнія отъ Востока и Византіи, Русь заимствовала кое- что и отъ Запада. Заимствованіе это хотя и носнло на себѣ, повпдимому, по преимуществу внѣшній характеръ, но вмѣстѣ съ тѣмъ оно внесло немалую долю новаго и въ интеллектуальнуюжизнь рус- скаго человѣка, а впослѣдствіп было единственнымъ просвѣщающимъ началомъ русской жизни. Первое наше заимствоваиіе отъ Запада, когда, съ крещеніемъ Руси и съ внутренними усобицами, мы повернули на Востокъ, ограничивалось тѣмъ, что для постройки храмовъ мы выписывали масте- ровъ отъ нѣмцевъ. Лучшія наши церкви того вре- мени были выстроены иностраннымихудожниками. Иностранцы же учили насълить пушки, пригото- влять зелье, т. е. порохъ, и явились первыми на- шими учителями въ ратномъ дѣлѣ. Въ этихъ заимствованіяхъ собственно народъ какъ бы не прпнималъ участія, и оно' имѣло по преимуществу оффиціально-правительственный ха- рактеръ. Народъ относился къ западнымъ ино- странцамъ не только враждебно, но дазке съ пре- зрѣніемъ. Западные хрпстіане являлись въ понятіи русскаго подъ однпмъ общимъ именемъ нѣмцевъ. Ихъ считали некрещеными, и дружба съ ними считалась дѣломъ нечестивыиъ. Этого мало. Данге самое прнкосновеніе иностранцасчиталось осквер- няющимъ, и когда цари, принимаяпословъ, допус- кали ихъ къ рукѣ, то обмывали затѣыъ руки. Непріязнь къ иностранцамъподдерживало и пи- тало по преимуществу духовенство, которое, даже въ лпцѣ своихъ передовыхъ людей, — какъ, наир., патріархъ Ннконъ, — выставило самыхъ заклятыхъ протпвниковъ всего иноземнаго. Наибольшую не- нависть питали мы къ католикамъ, — ненависть, ко- торая усилилась въ особенности послѣ смутнаго времени. Простой народъ думалъ, что все нерус- ское есть дьявольщина, п когда иностранные послы ѣхалп въ Москву, то мужики крестились и спѣшили запираться въ свои избы. Только особенно смѣлые отваживались выходить и смотрѣть наиноземцевъ, какъ на рѣдкое произведете природы. Женщины питали къ иностранцамъ менѣе враждебное чув- ство и для онравданія своихъ грѣшныхъ къ нимъ отношеній выработали дазкевесьма остроумное объ- ясненіе: «Женщинѣ соблюдать съ пностранцемъ, — говорили онѣ, — простительно: дитя отъ иностранца родится — крещеное будетъ; а вотъ какъ мужчина съ пновѣркою согрѣшитъ, такъ дитя будетъ не- крещеное; оно и грѣшнѣе: некрещеная вѣра мно- жится». Наша ненависть къ иностранному создалась исключительно вліяніемъ Впзантіи. Она была тѣмъ болѣе непослѣдовательной, что мы заимствовали отъ пностранцевъ не однѣ ихъ иноземныя хитро- сти. Иностранцы явились первыми нашими на- ставниками въ релпгіозномъ раціоналпзмѣ, и подъ ихъ вліяніемъ создались секты, который зовутся тайными. Стригольничество, хлыстовщина, моло-