Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

Противорѣчіе петровскаго принципа видно еще н въ томъ, что отъ исполнительный, орудій требо- вали всегда возвышенныхъ идеаловъ, благородныхъ и честныхъ чувствъ и глубоко-патріотическаго по- веденія. Но элементъ чувства вовсе не входить въ прпнципъ классицизма. Государственный класси- цизмъ есть чисто-разсудочное основаніе, подчиняю- щееся одному логическому движенію, а не мораль- нымъ мотивамъ. Онъ строгъ, какъ алгебраическая формула, и также, какъ она, безстрастенъ и послѣдователенъ. Поэтому элементъ чувства, при- мѣшиваясь къ принципу классицизма, является всегда началомъ анархпческимъ, разъѣдающииъ, нарушающимъ строгую суровость его единства. Вѣдь классическая форма общественнаго устройства есть первоначальная форма, именно потому и строгая, и объединяющая все внѣшней силой, что иначе элементъ чувства развязалъ бы всѣ единоличные произволы въ общую анархическую неурядицу. Классицизмъ, объедпняющій все въ единой цен- тральной волѣ, есть олицетворенное недовѣріе, не- вѣрующее въ лицо, въ его безошибочность, даже въ его благородный чувства и добрыя намѣренія. Поэтому хорошо организованная власть распола- гаете всегда хорошимъ п строгпмъ контрольнымъ аппаратомъ, безъ котораго она немыслима. Оты- скивая поддержку въ благородныхъ чувствахъ исполнительныхъ органовъ, государственный клас- сицизмъ тѣмъ самымъ заявляете свое безсиліе, не- дѣйствительность контрольнаго аппарата и довѣріе къ лицу, слѣдовательно, въ его способности дѣй- ствовать внѣ классическаго принципа. Но придти къ такому выводу — значить отречься отъ себя. И вотъ, чтобы сохранить свою послѣдовательность, классицизмъ — съ одной стороны, недовѣряющій лицу, а съ другой, распускающій его въ своевольное вельможество — бываете вѣчно занята поправками, починками и обновленіями созданнаго ииъ меха- низма, приписывая всѣ общественные недостатки неустройству этого механизма, а не ошибочности созидающаго его принципа. Этотъ порядокъ мы видимъ постоянно и у насъ. До-петровская Русь, исходя изъ частнаго начала власти, строить правительственную машину на слу- жиломъ сословіи, на помѣстномъ вознагражденіи. Механизмъ оказывается до того неудовлетворптель- нымъ, что народъ наконецъ вопіета подъ гнетомъ личнаго произвола, насилія и безправія; а власть въ момента государственнаго кризиса находить свою поддержку въ народѣ, а не въ томъ меха- визмѣ, который она создала, какъ средство и орудіе своей силы. Петръ, начиная новый періодъ русской исторіи, вмѣсто прежняго механизмастроить со- вершенно новый и на новомъ основаніи. Помѣстное родовое начало замѣнеяо пмъ личнымъ, оцѣнкою услугъ и прямой платой за услуги. Онъ создаете новое сословіе, совершенно оторванное отъ инте- ресовъ земства. Онъ прикрѣпляетъ это сословіе къ своему лицу, ставить .его въ исключительную зависимость отъ центральной власти, а самую власть возводите въ идеалъ классическаго велячія, въ источнпкъ правосудія, общаго государственнаго блага п могущества, выразптелемъ воли котораго должны служить ея исполнительные органы. Но и этотъ новый механизмъ оказался несоотвѣтствен- нымъ теоретическому идеалу, положенному въ его основаніе, и также неудавшимся, какъ прежній московскій. Когда Екатерина II вступила на пре- столъ, то нашла, что высшее центральное управле- ніе — сенате — не знало даже въ точности размѣра гоеударствевныхъ доходовъ; опредѣляя воеводъ, оно не знало, сколько въ Россіи городовъ; дѣло- производство было до того медленно и запутано, что десятки тысячъ дѣлъ оставались нерѣшенными; даже при вступленіи напрестолъ императора Павла въ сенатѣ, уже вновь организованномъ, оказалось болѣе 14 т. нерѣшенныхъ дѣлъ; финансы были запутаны, въ казнѣ не было денегъ даже для уплаты жалованья арміи, монетное цѣло находилось въ полнѣйшемъ разстройствѣ, правительство не пользовалось заграничнымъ кредитомъ, и импера- трица Елисавета не нашла въ Голландіи ни одного банкира, который бы рѣшился дать Россіи 2 мил. Сената былъ еще образцомъ порядка, знанія, рас- порядительности и добросовѣстности, сравнительно съ другими правительственными учрежденіями. Под- вѣдомственныя ему и низшія правительственный мѣста, по выраженію Екатерины, былп приведены въ «безмолвное состояніе». «Раболѣпство персонъ, въ сихъ мѣстахъ находящихся, неописанное, и добра ожидать немоясно, пока сей вредъ не пресѣчется; одна лишь форма канцелярская исполняется, а об- думать еще п планъпрямо не смѣютъ, хотя въ томъ часто интересъ государственный страждете». Ро- бость, нерѣшительность, незнаніе, слѣпое испол- неніе указовъ, при которомъ «не смѣютъ и вре- мени не пмѣютъ мыслить», составляли общую черту всего администратпвнаго исполнптельнаго меха- низма. По собственнымъ словамъ Екатерины, это произошло отъ того, «что на нижнія мѣста было великое гоненіе, что надъ ними тяготѣлъ произволъ высшей власти и что всѣ мѣста вышли изъ своихъ основаній какъ неприлежаніемъ къ дѣламъ моихъ (Екатерины) нѣкоторыхъ' предковъ, а болѣе слу- чайныхъ при нихъ людей прпстрастіями». Лучшей оцѣнки принципа и его послѣдствій, конечно, и нельзя сдѣлать. Екатерина принимается незамѣтно, осторожно, но энергически, за передѣлку адмпни- стративнаго механизма и кладете начало тому по- рядку, который черезъ царствованіе императора Александра I достигаете при императорѣ Николаѣ I своего высшаго развитія и поворотной точки. Крым- ская война снова указываете, что и этотъ вновь преобразованный механизмъ также, какъ и прелсвій, непригоденъ для государственныхъ цѣлей, даже и для односторонняго рпмско-классическаго госу- дарства, и — царствованіе императора Александра II замыкаете петровскій періодъ русской псторіи и начинаете новый. Этота порядокъ постоянныхъ перемѣнъ и ко- ренныхъ преобразованій обязанъ своимъ происхо- жденіемъ Петру. Разбираемый, какъ факта, какъ одинъ изъ моментовъроста самоопредѣляющей рус- ской общественной мысли и, сдѣдовательно, какъ