Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

313 ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КЛАССИЦИЗМ Ъ. 314 могла не почувствовать на себѣ вліянія сильно окрѣпшаго личнаго начала. Поэтому переходный мо- мента, который мы теперь переживаемъ, принялъ характеръ всѣхъ вообще переходныхъ эпохъ. Съ од- ной стороны, старое усиливается не потерять своего прежняго центра тяжести, съ другой, — растущая об- щественная мысль стремится установить равновѣсіе противоположно дѣйствующихъ силъ. Группируя основные характеристическіе признаки классицизма, мы усматриваемъ въ немъ чисто-разсудочное дви- жете, логпческій путь одной развивающейся идеи, строгой и последовательной во всѣхъ своихъ частно- стяхъ. Классицизмъ есть первая попытка человече- ской мысли найти твердое начало общественному бла- гу. Добытая древнимъ міромъ абстрактнымъ путемъ, она выразилась въ отвлеченномъ представленіи идеп государства, его нрава и его власти. Строгая и по- следовательная логика классицизма стремится по- стоянно поглотить все въ себе и сообщить всей жпзни строгій, одноформенный порядокъ. Искусство, на- уки, вся область человеческой мысли становятся для классицизма его средствами и получаютъ характеръ суровой, разсудочной одноформенности, можетъ быть, и велпчавой, но холодной и безжизненной. Пря- молинейная разсудочная сухость классицизма ис- ключаетъ все неточное, неясное, смутное, неопреде- ленное, что не находить себе точки отправленія въ юридическомъ правѣ и не моягетъ быть поддержано логическими доказательствами. Считая непогрѣши- мымъ только свою идею, классицнзмъ относится отрицательно ко всѣмъ критическимъ попытками мыс- ли проверить его основаніе или предложить основа- ніе другое; поэтому классицизмъ строго-консервати- венъ, тугъ на уступки и признаетъ юридическое пра- во на существованіе только за такими идеями и стре- мленіями, предъ которыми собственный средства клас- сицизма оказываются уже безспльными. Сложивъ се- бе въ теченіе цѣлаго ряда вековъ богатая всномо- гательныя средства, сильный простотой своей основ- ной идеи, ея общедоступностью, ея юридическою раз- работкою, наконецъ ея традиціонностыо, классп- цизмъ, какъ идея права и власти, если иногда и ме* няетъ, невидимому, свое знамя, но въ сущности п въ цезаризме Наполеона III, и въ республике Тьера онъ остается всегда однимъ и темъ же — онъ всегда та же логика права, то же холодное разсудочное движе- жіе, развитіе той же основной идеп, строгой, после- довательной, національно-замкнутой, стремящейся къ отвлеченному идеалу государственной силы и мо- гущества, ко всепоглощенію въ самомъ себѣ всѣхъ функцій общественной жизни, къ воплощенію всѣхъ частныхъ, единоличныхъ пнтересовъ въ одномъ го- сударственномъ. Такой идеальной высоты класси- цпзмъ достигалъ только въ отдельные и весьма ред- кіе въ исторіи моменты; обыкновенно же параллель- но съ нимъ замечалось другое теченіе мыслей, исхо- дившихъ пзъ другого источника, искавшихъ не раз- судочнаго, а пного основанія. Борьба этнхъ двухъ те- ченій составляетъ содержаніе всей міровой исторіи. ПОПЫТКИ РУССКАГО СОЗНАНІЯ. I. Безсиліе мысли и масонство. Реформа Петра была сознаніемъ русской мысли въ своемъ безсиліи. Но нельзя сказать, чтобы, обра- тившись къ Европе, она нашла сразу свое счастье. Въ момента перваго пробужденія русская мысль столкнулась съ масонствомъ, съ розенкрейцер- ствомъ, иллюминатствомъ, т. е. съ темъ европей- скимъ мистпцизмомъ, въ который ушелъ разочаро- вавшійся европейскій романтизмъ. У насъ, конечно, были тоже свои причины для разочарованія. Такія всеобщія бедствія, какъ бунта Стеньки Разина и пугачовщпна, указывали на глубо- ки общественный разладь, но не давали средствъ для выхода. Административная неурядица, безсудіе, не- вежество должны были смущать людей, стоявшнхъ выше общаго уровня и способныхъ къ гуманнымъ чувствамъ и къ честнымъ мыслямъ. Но что яге де- лать? Какъ выйти изъ этой неурядицы? Какъ сде- лать судъ неподкупнымъ и справедливымъ, адмпни- страцію честной, невѣнгественныхъ образованными, крестьянъ вывести пзъ ихъ бедственнаго положе- ния? Повсюду Скотинины, Митрофанушки и Проста- ковы. Отдельная жизнь изживалась скоро, — едино- личный человѣкъ чувствовалъ свое безсиліе сдѣлать что нибудь противъ стоявшей передъ ннмъ сплошной глупости; Петръ Великій, какъ нп былъ крепокъ и силенъ, но и тотъ подъ конецъ сломился, и тотъ сталъ необыкновенно раздражптеленъ отъ постоян- наго противодействія; а у Петра была власть, да еще власть русскаго царя! Іосифъ II сломился тоже, ибо те самые, во благо которыхъ онъ действовалъ, не только непонимали его, но смотрели нанего, какъ на своего врага. Удавались только реформы Фри- дриха II, потому что онъ оставлялъ въ покое челове- ческую душу, не будплъ спящей мысли, не мечталъ сделать людей лучше, а создавалъ только военную дерягаву. Такія стремленія понималъ всякій. «Просвѣщенный деспотизмъ» прошедшаго столе- тія, приписывавшій все зло недостатку образованія и мраку, царствовавшему въ понятіяхъ, сначала весьма энергично отдался делу нросвещенія. На этомъ по- прище Россія прошедшаго столетія сдѣлала вотъ что. Петръ Великій для образования народаоткрылъ въ 1714 г. въ разныхъ городахъ народный училища подъ названіемъ цифпрныхъ или ариѳметическихъ школъ. Въ этихъ школахъ предположено было учить цифири, вачальнымъ основаніямъ геометріи и гра- моте. Первоначально въ народныхъ школахъ пред- полагалось учить дѣтей прпказныхъ, но въ 1715г. Петръ велелъ посещать школы людямъ всѣхъ зва- ній. Но станутъ ли учиться? — вотъ вопросъ. Петръ зналъ, что нестанутъ; онъ зналъ, что польза обра- зованія не имѣетъ ни для кого реальной осязатель-