Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

335 СТАТЬИ И С Т О Р И Ч Е С К I Я. все, начиная съ нохвальныхъ и торжественныхъ одъ и кончая календарем!.. Но въ чемъ же положительный результата дѣя- тельности Ломоносова, въ чемъ его непосредствен- ное вліяніе на свое время, чѣмъ онъ помогъ пробу- ждавшемуся сознанію русской мысли? Ломоносовъ не наложилъ на свое время печати своего генія, онъ не создалъ эпохи, онъ не двпнулъ умы въ какомъ ни- будь ломоносовскомъ направленіи, — Ломоносовъ только отвѣтилъ пробуждавшимся потребностямъ русской души и создалъ средство для сильнѣйшаго развитія русской мысли. Ломоносовъ тоже ошибался насчетъ своего истиннаго призванія и видѣлъ свою главную заслугу вовсе не въ томъ, въ чемъ она на самомъ дѣлѣ заключается. Ломоносовъ считалъ себя ученымъ и на свои лптературныя занятія смотрѣлъ сверху. Если Ломоносовъ сталъ заниматься впослѣд- ствіи усиленнѣе словесностью, то только подъ влія- ніемъ Шувалова. Самъ Ломоносовъ, думая лишь о распростравеніи знаній, кажется, и не подозрѣвалъ, какпмъ онъ владѣета могущественнымъ средствомъ для развптія русской мысли. И, дѣйствительно, не его ученые труды подвинули впередъ русскую мысль: ни наука вообще, ни русская мысль не выиграли отъ нпхъ ничего; подвинули ее его занятія словес- ными науками и поэтическія формы, которыя онъ создалъ. Общественная мысль Ломоносова не стояла выше его времени; она не озарила Россіи никакимъ новымъ свѣтомъ и шла не впереди Россіи, авмѣстѣ съ нею. И въ этомъ, конечно, нужно винить не Ло- моносова, а русскую косность. У всѣхъ народовъ поэзія предшествуетъ фор- мам!.. Подъемъ народнаго духа, народное чувство и народное воодушевленіе выражаются въ извѣ- стныхъ поэтическихъ произведеніяхъ, которыя за- тѣмъ и служатъ основаніемъ для опредѣленія зако- новъ и формъ языка. Ничего подобнаго не было у насъ. Наша народная жизнь сказалась въ фактахъ такой внѣшней и внутренней подавленности, такого пассивнаго безсплія, которыя не могли дѣйствовать на подъемъ духа и выражаться въ высокихъ поэ- тическихъ пропзведеніяхъ. Въ виршахъ Симеона Полоцкаго, Сильверста Медвѣдева и Дмптрія Ро- стовскаго на которыхъ развивался Ломоносовъ, бы- ла только мертвая схоластика, чуждая народной жизни и народнаго ,генія. А гдѣ былъ этотъ геній, въ чемъ онъ сказался, въ какпхъ произведеніяхъ выразился, какія онъ создалъ формы? Ничего и ни- какпхъ, кромѣ былпнъ и сказокъ, кромѣ той ста- рины, которая уже не годилась для новой истори- ческой жизни Россіи. Справедливо ли поэтому обви- няли представителейрусской мысли XVIII столѣтія въ томъ, что они не извлеклиничего изъ коренныхъ основъ русскаго духа, не создали ничего самобыт- наго, чисто-русскаго, народнаго. Точно это работа одного человѣка; точно предшествовавшая обще- ственная и политическая русская жизнь могла во- одушевить кого нибудь и переносилацентръ тяже- сти на народъ; точно во власти одного человѣка было перевернуть все міровоззрѣніе и создать но- вые, обновляющіе источники всего народнагб нрав- ственнаго бытія! Ломоносовъ немогъ создать собы- тій, а событія создали его; онъ не могъ своимъ со - держаніемъ наполнить всю русскую жизнь, потому что это содержаніе даетъ только исторія. Во время Ломоносова народная Россія переживала еще московскій періодъ; повсюду царилъ мракъ, произволъ, постоянная бироновщина. Ужъ еслипред- ставитель русской мысли, Ломоносовъ, человѣкъ способностей геніальныхъ, не могъ овладѣть факта- ми окружавшей его жизни, не могъ понять ихъ со- ціальнаго смысла и заявить протеста во имя гуман- ности и той самой науки, которую онъ насаясдалъ, то, конечно, только потому, что сама русская мысль была еще безсильна встать на высоту сознанія, и требовались еще дополнительный историческія со- бытія, которыя бы могли сообщить ей подобную силу. На подъемъ русскаго духа дѣйствовалп тогда иные факты— факты не внутренней жизни, а внѣіп- ней, въ которую Россія тогда вступила, и которые поглотили все ея вниманіе и отвлекли его отъ сво- ихъ внутреннихъ вопросовъ. Жаловаться на то, что послѣ Петра и до Екатерины II не нашлось у насъ такихъ геніальныхъ правителей и государ- ственныхъ мужей, которые бы понимали коренныя потребности страны и нужды народа и вмѣсто того занимались преимущественно развитіемъ придвор- ной жизни и внѣшними войнами, — ужъ слишкомъ наивно. Напротивъ, именно этотъ факта и служитъ доказательствомъ того, какъ исторически невѣрны всѣ разсчеты на личную геніальность и какую важ- ную роль въ развитіп народнаго сознанія играюта событія. Какъ поэзія предшествуетъ сознательнымъ формамъ языка и грамматикѣ, такъ и историче- скія событія — сознательному развитію народной жизни. Какъ изолированная внутренняя жизнь, усо- бицы князей, вѣчная борьба съ печенѣгами, полов- цами, татарами, Литвой, казаками составляли . вначалѣ все содержаніе русской жизни, такъ теперь охватили Россію занадныя событія, чтобы этпмъ путемъ привести опять къ новому созяанію. Теперь уже сразу можно было замѣтить разницу вліянія событій на подъемъ народнаго духа. Войны съ пе- ченѣганв, половцами, татарамии Литвой своимъ подавляющимъ вліяніемъ сообщали всему народно- му настроенію характеръ какого-то мрачнаго от- чаянія и безконечнаго унынія. Сношенія съ Евро- пой превратили насъ въ героевъ-богатырей, и мы запѣли побѣдныя оды. Кончилась та пора, когда, по словамъ Посошкова, «у пѣхоты ружья плохи, владѣть ими не умѣемъ, на конницу смотрѣть стыдно, сами скудны, безъодежны, убыотъ двухъ или трехъ татаръ и дивятся». Лослѣ Полтавы рус- скіе стали страшны Европѣ; они стали рѣшителями евронейскихъ событій; наши войска совершаютъ по Европѣ побѣдные марши, и Турція лежитъ передъ нами униженная и побѣжденная. Совершенно по- нятно, что Ломоносовъ проникаетсягордымъ чув- ствомъ при извѣстіи о взятіи Хотина и шлетъ изъ- за-гранпцы свою первую оду. Это чувство сознанія своей матеріальной силы было единственно возиожнымъ въ то время созна- ніемъ, потому что другой силы у насъ не было. Если Ломоносовъ говоритъ, что Петръ