Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

361 ПОПЫТКИ РУССКАГО С О 3 Н А Н I Я. 362 впередъ; другіе подъ вліяніенъ старыхъ чувствъ и мыслей съ ужасоыъ смотрѣли въ это невѣдомое будущее и пугали страшными предсказавіямп лю- дейнетвердой мыслп. Никто пзъ воротившихся изъ Франціи Своей отчизны не позналъ, — такую мрачиую картину бытовая дѣйствптельность представляла, такая царила въ ней путаница идей, понятій, чувствъ, мыслей и стремленій. Одни, едва только проснувшіеся для самостоятельныхъ ощуще- ній, пѣли: «Стонетъ спзый голубочекъ» и, обли- ваясь нѣжными слезами, чувствовали свое сердце вполнѣ переполненнымъ; другіе, стоявшіе на про- тивоположномъ полюсѣ, были переполнены чув- ствомъ міровоп любви и созианіемъ въ себѣ титанпче- скихъ силъ. Одни хотѣли радикальныхъ перемѣнъ во всемъ; другіе съ нѣжнымъ взоромъ спрашивали: «зачѣмъ, когда намъ и такъ хорошо?» Одни, люди европейскаго образованія, видѣли истину на За- падѣ; другіе, люди, тяготѣвшіе къ Востоку, дока- зывали, что истина на Востокѣ. Русское общество, и безъ того немноголюдное, разбивалось на отдель- ные муравейники; въ каждомъ царилъ свой духъ, свое направленіе, своп стренленія, свои чувства, своя наука, свое общественное пониманіе. Хаоти- ческій разбродъ интеллектуальныхъ силъ, смѣсь глупости п ума, азіятской напыщенности и про- стоты, пылкихъ стремленіп и полнѣйшей спячки, гуманныхъ порывовъ и звѣрства, человѣколюбія и безсердечія, политическихъ мечтаній и самодоволь- ства — представляли нестройный и оглушающій шумъ, прпводившій въ отчаяніе, наводившій на мысль о самоубійствѣ. Французскія войны произ- вели рѣшительную кутерьму въ русскихъ чувствахъ пмысляхъ и усилили ее новыми элементами броже- ния, которые вносили въ общество не успокаивающее, а разъѣдающее вліяніе, не миръ, а мечъ. Русская душа заволновалась; она впервые почувствовала себя и, не овладѣвъ охватившими ее многоразлич- ными ощущеніями, высказалась въ романтическомъ лпризмѣ, въ жалобѣ и тоскѣ, а подчасъ въ отчая- ніи, озлобленіи и даже индиферентпзмѣ. Возбужденіе, произведенное европейскимисобы- тіями, создало еще небывалое литературное дви- женіе п цѣлын циклъ писателей-поэтовъ.Тогда никто не ппсалъ иначе, какъ стихами, потому что стихами можно было лучше выразить чувства, вод- новавшія каждаго. Но эти чувства уже не тѣ, ко- торыми жило предыдущее поколѣніе и которыми оно яаіло въ екатерининскій вѣкъ. Тогда самоувѣ- ренвый романтпческій порывъ счпталъ себя силь- нымъ насмѣшкон и думалъ побѣдить человѣческую глупость сатирой; теперь романтическое чувство уже не вѣритъ въ могущество смѣха, — пора такого напвнаго заблужденія прошла; романтязмъ ушелъ внутрь душп; онъ сталъ шире, глубже и вмѣстѣ СЪ тѣмъ индивидуальное. Тогда сатира была виѣшнимъ орудіемъ; она относилась къ обществу объективно и сверху; люди, вооружившіеся ею, были какъ бы не члены общества, а власть, стояв- шая внѣ его и исправлявшая его своими поуче- СОЧИНЕШЯ Н. В. ШЕЛГУНОВА. Т. I. ніями и облпченіями; теперь поэтъ уже самъ членъ общества; онъ болитъ его несовершенствами и ту- постью; онъ страдаетъ отъ нпхъ и дѣйствуетъ на другихъ уже не поученіемъ, не смѣхомъ, а возбу- жденіемъ тѣхъ же чувствъ, которыя мучатъ его. іогда выдѣлившійся изъ общества сатирпкъ изо- бражалъ свонмъ собственнымъ лпцомъ протестую- щее личное начало и подавлялъ другихъ сознаніемъ своего превосходства; теперь, въ лицѣ поэта, лич- ность уже начинаетъ чувствовать свою обществен- ную солидарность: она не ставитъ себя особнякомъ, не давитъ никого и протестуете не во пмя одного своего лица, а во имя лпчности. Новый ромаати- ческій протесте оказывается поэтому уже гораздо могущественнѣе, — онъ обращается къ непосредствен- ному источнику чувства каждаго; онъ возбу- ждаете въ этомъ чувствѣ новыя ощущенія, и ощу- щенія чрезвычайно многообразныя; онъ не огра- ничивается только одной узкой областью сатириче- скаго смѣха, но дѣйетвуетъ на душу въ полномъ объемѣ ея воспринпмающихъ силъ. Новыя потребности русской души, выросшей для новыхъ, болѣе широкихъ ощущеній, потребовали и новыхъ формъ для пхъ выраженія. Для новыхъ чувствъ и новыхъ мыслей формы стараго литера- турнаго классицизма оказываются уже тѣсными, — - и вотъ у насъ является такъ называемая романти- ческая школа. Романтическая школа стремится къ личной свободѣ: она хочетъ, чтобы каждый и пп- салъ посвоему, какъ онъ чувствуете п думаете по-своему. Но старые классики очень хорошо зна- ютъ, что это значите; отстаивая, повидимому, формы языка и искусства, они въ сущности отри- цаютъ право мысли и чувства на лично-независи- мое существованіе. Они понимаютъ, что такъ на- зываемый литературный романтизмъ есть только частичка того новаго двшкенія мысли, съ кото- рымъ рядомъ идете совсѣмъ новое міровоззрѣніе, отрицающее старую Москву. Они очень хорошо провидите за литературными романтизмомъ идеи новой Европы, новый обычай, новый складъ попя- тій, новыя формы жизнп. И теперь борьба старой Россіи съ новой Россіей, застоя съ движеніемъ, возникаете на литературной почвѣ въ видѣ спора классиковъ и романтиковъ. Въ этомъ новоиъ движеніи романтизмъ не всегда являлся подъ знаменемъ прогресса. Давая опредѣ- леніе романтизму, мы уже говорили, что сущность его заключается только во внутреннемъ неудовле- твореніп, въ стремленіп личности освободиться отъ внѣшняго гнета. Романтизмъ есть всегда неудовле- творенное чувство, но онъ не всегда зрѣлая мысль и точно опредѣленяое стремленіе. Онъ всегда порывъ къ свободѣ, порывъ пробуждающагося лпчнаго на- чала къ независимости; онъ всегда протесте, но протесте, не овладѣвающій своей идеей, не распо- лагающій еще никакими средствами для реальнаго осуществленія своихъ порывовъ и желаній. Чѣмъ глубже и шире романтическое чувство, тѣмъ смут- нее и неонредѣленпѣе его порывъ и вмѣстѣ съ тѣмъ всеобъягнѣе его вліяніе и возбуждающее дѣйствіе; чѣмъ глубже и шире романтическій порывъ, тѣмъ 15