Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

381 Ф АТА Л ИЗ II Ъ II С Т 0 Р И Ч Е С К А Г 0 ПРОГРЕССА. 382 явило себя въ политической исторіи Европы XIX вѣка, которымъ такъ искусно пользовался Наполе- онъ I, которое такъ страшно проявило себя въ послѣдненъ столкновенін Франціи и Германіи. Те- перешняя политическая псторія написала на сво- емъ знаменилозунгъ націонализма и подъ этимъ знамееемъ собпраетъ силы для столкновепія, — стол- кновенія неотразимаго, какъ сама судьба. Пора мелкаго обособленія прошла вмѣстѣ съ ярекращеніемъ формированія крупныхъ государствъ. Объедпненіе Италін было послѣднимъ актомъ этого средневѣкового псторическаго двпжевія. Современ- ный исторпческій ростъ — уже не въ союзахъ на- родовъ, не въ формированіп отдѣльныхъ державъ, а въ союзахъ илеменъ. Пока славяне пугали Европу призракомъ панславизма, нѣмецкій пангерманизмъ зрѣлъ втихомолку в осуществился на дѣлѣ. Пере- пуганныеславяне снова зашевелились, а во Фран- ціи явился вопросъ романскій. Европа готовится распасться на три группы — нѣмецкую, романскую, славянскую. И не найдется въ мірѣ такого нрав- ственно-пятеллектуальнаго авторитета, который бы помѣшалъ этому тяготѣнію національностей и уетранплъ бы страшное столкновеніе, которое ждетъ Европу. Злое чувство можетъ питать только злое чув- ство. Франція теперь, повидпмому, занята внутрен- ними вопросами: она, повидпмому, думаетъ о томъ, какъ уложиться, какъ успѣшнѣе повести внутрен- нее развитіе, остаться ли республикой, превра- титься ли въ монархію, съ кѣмъ дружить, всту- пить ли въ союзъ съ Россіей, или слиться въ ро- мански! союзъ и протянуть руку славянамъ. Но за всѣми этимивопросами кроется другой вопросъ — основной и главный, дающій имъ содержаніе, сплу п душу. Вопросъ этотъ — какъ отомстить Гер- маніи, какъ вѣрнѣе наказать ІІруссію за Гравел- лотъ и Парижъ. Все новое поколѣніе фраицузовъ выростетъ на этотъ дурномъ чувствѣ, какъ росла на немъ Германія послѣ унпженія, нанесеннаго ея надіональной гордости наполеоновскими войнами, какъ растутъ уже иѣсколысо вѣковъ западные славяне на ненависти къ нѣмцамъ. Да и какъ легко французамъ культивировать въ себѣ месть! Во Франціи почти нѣтъ ни одного уголка, гдѣ бы не побывали пруссаки, гдѣ бы не свершилось ка- кое нпбудь военное злодѣйство, — весь еѣверъ, весь востокъ, вся середина Франціи были ареной ужа- совъ, наснлія и убійствъ. И преувеличенный ле- генды будутъ передаваться изъ семьи въ семыо: матерями — груднымъ дѣтямъ, сѣдымп дѣдами-вете- ранами — внукамъ. Французы простятъ все Наполе- ону; они, можетъ быть, его сына изберутъ себѣ въ императоры, но они не простятъ ничего прус- сакамъ, какъ пруссаки не простили ничего фран- цузамъ. Ложныя мысли питаютъ ложныя чувства и создаютъ идеалы ложнаго величія, ложнаго само- любія, ложной національной гордости. Но въ томъже маленькомъ разорванномъ клочкѣ земного шара, въ Европѣ, рядомъ съ разруши- тельными инстинктами, создаваемыми своекорыст- яымъ чувствомъ обособленія, замѣчаются и другіе — инстинкты соціальные, инстинкты мпрнаго труда, инстинкты общественной солидарности, кроткое чув- ство безсознательнаго космополитизма. Борьба ме- жду этими противоположными инстинктами стара, какъ міръ. О вѣчномъ мпрѣ, о свободѣ мысли и совѣстп, о братствѣ и любви мечтали люди еще до хрисгіанства, мечтали въ первые годы хрпстіанства, мечтали и пуритане, создавшіе Новый Свѣтъ, меч- таютъ и современные утописты. Безчисленные ко- стры воздвигались противъ проповѣдннковъ міро- вого братства, умпрогворенія п любви. Гдѣ же это міровое братство, гдѣ эта любовь, гдѣ мирное раз- витіе? И прежде, и нынче соперничество раздѣ- ляетъ отдѣльныхъ людей, раздѣляетъ семьи, раз- дѣляетъ народы, раздѣляетъ племена. Древній афо- ризмы «люби семью больше себя, отечество больше семьи и родъ человѣческій больше отечества> — не больше, какъ моральная сентенція, надъ кото- рой разсмѣется и пруссакъ, и французъ, и италь- янецъ, и чехъ, и которую всякіп разсудительный человѣкъ назоветь красивой прописной фразой. И разсудительные люди правы, потому что они сами до нее еще не додумались. Да, Европа — удивительная страна, и бѣлый че- ловѣкъ — единственный человѣкъ, въ которомъ чи- таешь исторію міра и въ его прошломъ, и въ его будущемъ. Только въ бѣломъ человѣкѣ, рядомъ со способностью хладнокровнаго, обдуманнаго злодѣй- ства и полнаго сознательнаго безсердечія, рядомъ съ самымъ узкпмъ своекорыстіемъ, уживаются ши- рокое чувство гуманизма, стромящагося обнять весь міръ, и пытливая мысль, которая въ своемъ безпредѣльномъ порывѣ къ обобщеяію не удовле- творяется одной землей и хочетъ проникнуть дальше и дальше. Если Европа подъ вліяніемъ первобытныхъ, дикихъ пнстинктовъ изобрѣла страш- ный пушки Крупна; если, недовольствуясь ни ими, ни Шаспо, ни митральезами, она выставила на Монъ-Валерьянѣ новое, еще невиданное чудовище разрушенія; если дпкія страсти научили ее обратить всѣ свои знанія въ средства пстребленія, — то та же Европа создала Америку, таже Европа сказала новое слово въ учрежденіяхъ Новаго Свѣта, та же Европа создала новую, небывалую жизнь на остро- вахъ Индійскаго и Великаго океановъ, таже Европа придумала паровой двигатель, телеграфъ и обоб- щила интересы ніра интересами проиышленнаго развитія. Чтобы это могло случиться, нужно было, чтобы пытливый бѣлый человѣкъ изслѣдовалъ и льды полюса, и пустыни Африки, и плодороднѣй- шую въ мірѣ почву острова Цейлона, нерерѣзалъ бы во всѣхъ направленіяхъ всѣ моря и океаны и цѣлымъ рядомъ изслѣдованій, неутомпмыхъ науч- пыхъ трудовъ и своей колонизаторской энергіей сдѣлалъ бы себя участникомъ на пиру природы, въ которомъ ему отказала скудная почва Европы. Бѣ- лый человѣкъ дѣлалъ чудеса, онъ насадилъ хло- покъ въ Амерпкѣ и въ Индіи, онъ развелъ скотъ въ Австраліи, онъ завелъ планганціи сахарнаго тростника, кофейныя и чайныя на островахъ Ти- хаго океана, онъ космополпзпровалъ царство жи- вотныхъ и растеній и создалъ источники изобпль- ш -щ