Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

XXXVII XXXVIII свое вліяніе на все общество тѣ «реалисты» и, вмѣстѣ съ тѣмъ, «идеалисты земли», о которыхъ говоритъ Шелгуновъ. «Идеалисты земли» (выраженіе, можѳтъ быть, не совсѣмъ складное, но прекрасно ха- рактеризующее самую суть явленія, о кото- ромъ идетъ рѣчь) открыто признавали всѣ факты, разъ доказано ихъ существованіѳ. «Насъ возвышающій обманъ» былъ для нихъ дикимъ и смѣшнымъ понятіемъ. Смѣдіны и дики, даже преступны были, съ ихъ точки зрѣнія, тѣ quasi -патріотическія соображенія, въ силу которыхъ почиталось нужнымъ скры- вать многоразличные отечественные изъяны. Если всяческая наша скудость есть фактъ, — онъ долженъ быть признанъ, какъ бы ни было горько нашему сердцу. Если то или дру- гое quasi -историческое лицо или событіе, къ которому мы съ дѣтства привыкли относиться, какъ къ чему-то великому, оказывается, при ближайшемъ фактичеекомъ изслѣдованіи, ле- гендарнымъ, оно должно быть вычеркнуто, какъ на больно разставаться съ красивой легендой. Если подъ маской возвышенныхъ идеаловъ скрываются грубо-животныя по- бужденія, фактъ маскарада долженъ быть вскрыть, не взирая на послѣдствія. Если до- знано, что человѣкъ не есть то по преиму- ществу духовное существо, какимъ его ри- су ютъ люди невѣжественные или лицѳмѣр- ныѳ, это должно быть громко и отчетливо высказано. И т. д., и т. д. Нѣтъ аргумен- товъ, которые оправдывали бы въ глазахъ втои литературы укрывательство факта или извращеніе его. Это настоящее торжество факта, торжество «реализма». И торжество законное. Мнѣ очень хорошо извѣстно, что литература шестидесятыхъ годовъ впадала на этомъ пути въ ошибки и увлеченія, не- правильно располагая перспективу фактовъ, но это ничего не говоритъ противъ основ- ной точки зрѣнія. Въ огромной области фактовъ естествен- ныхъ, то есть возникающихъ независимо отъ человѣческой дѣятельности, торжество фак- та продолжается еще и въ иномъ смыслѣ: не только признается его сущѳствованіе, но признается его верховность, неприкосновен- ность и неподсудность человѣку. Если земля во столько-то и столько-то разъ меньше та- кихъ-то другихъ планетъ, если жизнь кон- чается смертью, если природа человѣка огра- ничена такими-то условіями и т. п., — мы долж- ны со всѣмъ этимъ примириться, не затра- чивая понапрасну чувствъ скорби, обиды или возмущенія, равно какъ и противоположныхъ чувствъ — радости или благодарности. Здѣсь фактъ и принципъ или идея сливаются. Уже не то въ области фактовъ историческихъ и окончательно не то относительно фактовъ те- кущей жизни, въ возникновеніи и развитіи которыхъ мы принимаемъ участіе, если не дѣломъ, такъ словомъ и помышленіемъ. Въ этой, сравнительно небольшой, но имѣющей для насъ первенствующее значеніе области фактъ долженъ быть признанъ, какъ фактъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ признается подле- жащимъ нашему воздѣйствію, а слѣдователь- но, и оцѣнкѣ съ точки зрѣнія извѣстнаго идеа- ла. Неумѣстный по отношенію къ группѣ естественныхъ фактовъ субъективный эле- ментъ получаетъ здѣсь широкое примѣненіе, не устраняя, разумѣется, объективна™ кон- статированія факта средствами науки и вос- произведенія средствами искусства. И въ этомъ смыслѣ идея торжествуетъ надъ фак- томъ. Вслѣдствіе разныхъ запутанныхъ об- стоятельствъ, въ нашей теперешней печати, говоря о литературѣ шестидесятыхъ годовъ, разумѣютъ, главнымъ образомъ, литератур- ную критику того времени. При этомъ ча- сто молено услышать, будто эта критика тре- бовала отъ худояшиковъ извращенія фактовъ въ угоду тѣмъ или другимъ теоріямъ. Это — непониманіе или незнаніе. Критика шестиде- сятыхъ годовъ, въ согласіи со всѣми дру- гими отраслями и формами тогдашней лите- ратуры, требовала, прежде всего, правдиваго воспроизведенія фактовъ. Въ этомъ требо- ваніи отралсалась коренная черта всей то- гдашней литературы, ея «реализмъ». Но за- тѣмъ, опять же въ общемъ всей литературѣ тонѣ, критика подчиняла фактъ идеѣ, во- первыхъ, сортируя художественный матѳріалъ по степениего важности съ извѣстной точки зрѣнія, а во-вторыхъ, давая ему извѣстную нравственно-политическую оцѣнку. Я знаю, что и на этомъ пути были дѣлаемы ошибки, но знаю также, что онѣ не компромѳтируютъ основной точки зрѣнія, которая отнюдь не упраздняетъ художественной критики, а до- полняетъ и расширяетъ ее. Нынѣ находятъ такое расширеніе не только излишнимъ, — такой излишекъ ничему вѣдь, по крайней