Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

525 ЫАКІАВЕЛИ. 526 Въ наше обездоленное время, когда ходкнмъ товаромъ въ кнпжныгь лавкахъ являются лишь романы, му- яшство г. Алексѣева имѣетъ даже двойную цѣну, ибо его пзслѣдовавіе, конечно, не найдетъ себѣ та- кого круга читателей, какой бы былъ желателенъ. II. Макіавелп былъ не теоретическимъ мыслптелемъ, а практическимъ политикомъ. Когда онъ былъ вы- нужденъ внѣшнпмп причинами оставить политиче- скую дѣятельность, онъ поселился въ своемъ имѣніи н создалъ себѣ искусственную политическую жизнь, жизнь въ воображеніи. Садясь вечеромъ за работу послѣ дня, проведеннаго въ полѣ, Макіавели во- ображали себя среди великихъ мужей въ древности. «Привѣтливо ими встрѣченный, — говорптъ Макіа- вели, — я питаюсь пищею, которая одна мнѣ прили- чествуетъ, и для которой я рожденъ. И тогда стыдъ меня не удерживаетъ разговаривать съ ними, спра- шивать о причинахъ ихъ поступковъ, и они охотно отвѣчаютъ мнѣ. И четыре часа я не чувствую усталости, забываю всѣ страданія, не боюсь бѣд- носіи, меня не пугаетъ смерть, и я весь погру- жаюсь въ этотъ забытый міръ». Этими словами Макіавели полнѣе всего характеризуем, мотивы и дѣлп своей литературной дѣятельности. Потребность его души,— говорить г.. Алексѣевъ,— «заниматься юсударственнымп дѣлами, мыслить и думать о нихъ, натолкнула его на путь теоретпческпхъ размышле- ній о государствѣ. Его перомъ руководило не тще- «лавіе, не жажда славы, не склонность къ теоре- тпческпмъ пзслѣдованіямъ, а желаніе дать сооте- чесгвенникамъ полезные совФгы, подѣлиться свопмъ опытомъ, воодушевить подростающее поколѣніе любовью къ родинѣ и научить его дорожить об- щественною дѣятельностью». Какой великій патріотъ чувствуется и слышится, напримѣръ, въ слѣдующихъ словахъ введенія къ «Discorsi»: «II выскажу прямо и смѣло все то, что я знаю о новыхъ и древнпхъ временахъ, дабы сердца юношей, которые прочтутъ мою книгу, отвернулись отъ теперешнихъ порядковъ и научились бы под- ражать велнкимъ прпмѣрамъ древности. На ка- ждомъ честномъ человѣкѣ лежптъ обязанность учить другихъ тому добру, которое ему не удалось при- менить къ жизни, въ надеждѣ, что между ними найдутся люди, которые воспользуются даннымъ урокомъ». Развивая нѣсколько подробнѣе мысль о нредпочтеніп древняго Рима новымъ временамъ, вдкіавели въ первой книгѣ «Разсужденія о первой декадѣ Тита Ливія» говорить: «Я не могу удер- жаться отъ изумленія и грусти, когда подумаю, какъ высоко уважается древность и какъ дорого Цѣнится, не говоря уже о многпхъ другихъ при- мѣрахъ,' — обломокъ древней статуи, покупаемый на йсъ золота, чтобы имѣть его подлѣ себя, чтобы украсить имъ свой домъ, чтобы дать его въ об- разецъ мастерамъ, занимающимся этнмъ искус- яъомъ, и какъ эти мастера со всѣмъ тщаніемъ усиливаются воспроизвести его во всѣхъ своихъ нроизведеніяхъ; тогда какъ, съ другой стороны, я П ” ' п ' ІТ0 удивительные подвиги, совершенные въ древнихъ царствахъ и республпкахъ царями, пол- ководцами, гражданами, законодателями и другими, потрудившимися для своего отечества, — что всѣ эти иодвиги, о которыхъ говорить нааъ нсторія, воз- буждающ. болѣе удивленія, чЬмъ подражанія; что, напротпвъ того, каждый какъ будто пзбѣгаетъ слѣ- довать имъ, такъ что отъ древней добродѣтели не осталось никакихъ слѣдовъ. Я тѣмъ болѣе' удивля- юсь и скорблю, когда вижу, что въ тяжбахъ и бо- лѣзняхъ, постигающихъ людей, всегда прпбѣгаютъ къ рѣшеніямъ и лекарств амъ, поставленнымъ или предписаннымъ древними... Но какъ только дѣло коснется устройства республикъ, сохраненія госу- дарствъ, ^ управленія царствами, учрежденія войскъ и веденія войнъ, правосудія къ подданнымъ, рас- пространенія могущества, то не оказывается ни государей, ни республикъ, ни полководцевъ, ни гражданъ, которые обращались бы за примѣрами къ древнимъ. Я убѣжденъ, что это происходить не столько отъ безсилія, до котораго довело міръ со- временное воспитаніе, не столько отъ зла, которое надѣлало многимъ христіанскимъ провинціямъ и городамъ честолюбпвое тунеядство, сколько отъ недостатка иствннаго познанія исторіи, что пре- пятствуетъ намъ, читая ее, постигать истинный смыслъ ея и питать нашъ умъ ея содержимымъ. Вотъ почему мы читаемъ исторпческія сочиненія во множествѣ, находя удовольствіе выслушивать повѣствованіе о разлпчныхъ событіяхъ, но нисколько не помышляя о томъ, чтобы слѣдовать ея примѣ- рамъ, считая подражаніе имъ не только трудными, но и невозможными, — какъ будто небо, солнце, сти- хи, люди измѣнпли движеніе, порядокъ и силы свои и стали иными, чѣмъ были въ древности. Желая исцѣлить людей отъ этого заблуждения, я счелъ необходимыми написать по поводу всѣхъ книги Гита Лпвія, избѣгнувшихъ разрушительнаго дѣйствія времени, все, что, сравнивая древность съ современностью, я нахожу нужными для луч- шаго пониманія ихъ, дабы читатели моихъ разсу- жденій могли видѣть, какой пользы надо искать въ пониманіи псгоріп». Но отъ какпхъ же золъ и отъ какихъ недуговъ хотѣлъ лечить Макіавели йталію? Отвѣтъ на этотъ вопроси мы находимъ въ его «Флорентинской исто- рии. Въ ней, какъ говоритъ Шлоссеръ, Макіавели слѣдуетъ политической цѣли, упуская изъ виду неприкрашенную и безыскусственную историче- скую правду, но эта цѣль — самая благородная изъ всѣхъ, какія можетъ задавать себѣ писатель, по- тому что Макіавелп старался показать своими со- отечественниками на ихъ собственной исторіи ходи и результатъ всей нсторіи міра. «Макіавели пока- зываеть, что ошибки предшествующаго поколѣнія идутъ въ ущербъ послѣдующему, и разбираетъ самыя ошибки. Онъ доказываетъ ясными доводами, что физическое разслабленіе и нравственная смерть тѣсно связаны другъ съ другомъ, и что всѣ госу- дарства процвѣтаютъ лишь до тѣхъ поръ, пока въ нихъ господствуетъ простота нравовъ». ’ Во Флоренціи, говорить Макіавелп, вся прави- тельственная власть находилась сначала въ рукахъ 20 *