Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

уюдятъ иногда далеко въ своемъ воображеніи, но они и идутъ за нимъ, и приходятъ наконецъ, къ своей цѣли; мечтающіе же никогда не додумыва- ются до дѣла. Такимъ образомъ, парализующая пас- сивность является главной причиной мечтательно- сти, если бѣдная пли неудовлетворяющая дѣйстви- тельность сковываетъ поведеніе человѣка, и если сами обстоятельства зкизни позволяютъ ему спдѣть со слозкеннымп руками. Презкде мечтательныеха- рактеры вырабатывались преимущественно среди обезпеченныхъ п скучавшихъ отъ праздности жен- щина.. Трудъ, дѣятельность, экономическая неза- висимость, дающая возможность свободнаго выбора среды, — вотъ лучшее средство протнвъ мечтатель- ности. Но соціальное положеніе зкенщины и до сихъ поръ мѣіпаетъ ей создать тѣ нормальныя условія, при которыхъ она могла бы явиться полезной обще- ственной силой и, при неудачно сложившейся зкиз- ни, не уходила бы въ болѣзненную мечтательность. Воспитаніе воображенія начинается вмѣстѣ съ формпрованіемъ памяти, которая доставляетъ ему матеріалъ, — слѣдовательно, уже очень рано и впол- нѣ въ зависимости отъ памяти. Перерабатывая на- теріалъ, доставляемый памятью, воображеніе со- здает, изъ него новыя комбинаціп, которыя снова закрѣпляются памятью и слузкатъ послѣдующимъ матеріаломъ для дальнѣйшей работы воображенія. Поэтому не все равно, изъ какого матеріала будетъ формироваться память ребенка, и какія ассоціаціи представленій оставятъ слѣды въ его душѣ. Прослѣдите за двпзкеніемъ своего воображенія, и вы увидите, что его работа, его характеръи на- правленіе зависятъ вполнѣ отъ качества, коли- чества и разнообразія скопившагося матеріала. Вы встрѣчаете нищаго или пьянаго мастерового. Впе- чатлѣніе, произведенное ими на васъ, можетъ вы- звать два совершенно противоположныхъ движенія воображенія, смотря потому, съ какими простыми элементами вашей души вступятъ они въ ассо- діацію. Предположишь, что нищій вызвалъ въ васъ чувство омерзеяія; вамъ представляется, что ваши деньги пойдутъ въ кабакъ, что благотворитель- ность только плодитъ нищенство, увелпчиваетъ пьянство; хорошо бы, еслибы нищіе не надоѣдали своимъ попрошайствомъ, не шлялись по улицамъ, не занимались обманомъ и воровствомъ и — шагъ за шагомъ вы приходите къ репресспвнымъ сред- ствамъ. Но тотъ же омерзительный нищій могъ воз- будить въ васъ и совершенноиныя ассоціаціи пред- ставленій. Чувство омерзенія къ бѣдному, измо- жденному виду уводптъ ваше воображеніе яъ квар- тиру нищаго; вы рисуете себѣ жалкую обстановку его зкизни, его лпшенія, нужду, голодъ, холодъ, невѣжество. Вы задаетесь вопросомъ: «почему?». А за однпмъ вопросомъ слѣдуетъ другой; ваше во- ображеніе даетъ всей вашей мыслп движеніе въ со- діональномъ направленіи; вмѣсто области репрес- сивныхъ мѣръ, вы уходите въ область идей выс- шего порядка и глубоко задумываетесьнадъ со- діальнымъ моментомъ, въ которомъ вы жпветб. Пьяный мастеровой точно также можетъ увести васъ или въ интересыего хозяина, въ регламента- цію, въ область идей своекорыстнаго экономизма, смотрящаго на рабочаго, какъ на простую произво- дительную, машинообразную силу, или — заставить васъ войти въ душу этой машины, увпдѣть въ ней такого же человѣка, какъ вы, но страдающаго, подавленнаго, безпомощнаго, пщущаго выхода, дѣ- лающаго попытки къ освобожденію. И вотъ ваше воображеніе извлекает, изъ запаса памяти все, что вамъ нзвѣстно изъ исторіп этихъ попытокъ. Страсть придает болѣе или менѣе яркій колорит этимъ картинамъ, и, если онѣ воспроизведены съ доста- точной силой, чтобы оставить въ душѣ глубокій слѣдъ, то ваша память обогатится новымъ, гото- выиъ матеріаломъ для будущихъ работъ сознанія. Ребенокъ, при своей неразвитой душѣ, трудно справляется съ матеріаломъ памяти, и потому его воображеніе работает гораздо выпуклѣе и ярче, чѣмъ у взрослыхъ. Но уже у дѣтей замѣчается та наклонность къ дѣйствительному и реальному, ко- торой часто недостаетвзрослымъ. Мы удивляем- ся, что дѣтямъ мозкно разсказывать всякій вздоръ, и они выслушивают его съ затаеннымъ дыха- ніемъ и всѣмп силами своей душп переяіиваютъ вымышленный событія и страданія небывалыхъ ге- роевъ. Но ребенокъ не знаетъвымысла, — для него все — правда и самая глубокая зкизненнаяправда; онъ не мечтает, онъ не умѣетъ относиться къ зкизни объективно; для него не существует реф- лексіи; у него нѣтъ охлаждающаго и убпваюіцаго душу опыта. Поэтому не удивляйтесь, что несча- стія какого нпбудь козла пли нреслѣдуемой шавки поразкаютъ его точно также, какъ его собствен- ныя страданія. Умѣйте только пользоваться свѣ- зкпми силами дѣтской души, не засоряйте ее ве- нужнымъ матеріаломъ, давайте ей жизненную, людскую, человѣческую правду. Чувство дѣйствительности и зкизиенной правды выразкается и во всѣхъ играхъ ребенка. У него стальныя перья изображают пушки, куча слозкен- ныхъ кнпгъ — крѣпость, маленькіе обрубки дерева — французовъ и пруссажовъ. И пушки эти у него па- лят, какъ настоящія, и обрубки дерутся, точно яіввые люди, и всѣми своими душевными силами ре- бенокъ переживает французско-прусскую войну, устроенную имъ на своемъ дѣтскомъ столѣ. Ребе- нокъ хочет жить ; онъ дѣятеленъ и активенъ, и работа вообразкенія даетъ ему матеріалъ для этой жизни, потому что душа его, лишенная опыта, не знаетъ еще невозможнаго. Но стѣсннте въ ребенкѣ порывы свободной активности, заставьтеего спдѣть въ углу, и онъ или зачахнетотъ скуки и отупѣетъ, или яте превратится въ пассивнагомечтателя. Поэтому - то игра и имѣетъ для ребенка такое важное' воспитательное значеніе. Игра ребенка — его жизнь, — онъ въ ней — самостоятельная, свободная личность, пытающая и развивающая свои силы; онъ въ ней — полный человѣкъ, пользующійся неболь- шими средствами своей еще не сформировавшейся душп, чтобъ жить своей полной дѣтской и непол- ной человѣческой жизнью. Для дѣйствптельной жизни у ребенка еще слпшкомъ мало душевнаго матеріала. мало слѣдовъ, мало сложившихся пред-