Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

тельницамп, медиками, акушерками, адвокатами, юристами, — однимъ словомъ, только тѣми лицами, который нужны для удовлетворенія умственныхъ требованій страны. Что же касается удовлетворе- нія собственно экономическпхъ требованін, подъ- ема экономпческихъ производителышхъ интеллек- туальныхъ силъ, развитія умственной изобрѣта- тельности, — то нигилизмъ оказался безсильнымъ ■сдѣлать для нихъ что нпбудь. Съ одной стороны, представители нигилистическаго реализма ушли въ головной трудъ, съ другой, вмѣсто нормальной и ■здоровой экономической производительности, яви- лись денежная горячка и спекуляція, съ особенной силой выразившіяся въ биржевой игрѣ и желѣзно- дорожномъ дѣлѣ. Но гдѣ же наши производитель- ный экономпческія способностп? Можно лп сказать, что онѣ въ настоящее время выше, чѣмъ были двадцать лѣтъ назадъ? Что такое сцекуляція, что такое денежная го- рячка и погоня за хлѣбными мѣстамп и хлѣбными профессіями, какъ не недостатокъ прямыхъ про- шзводвтельныхъ экономпческихъ способностей? Въ болыиинствѣ случаевъ нашъ современный эконо- мизмъ есть ловкое перекладывавіе денегъ пзъ од- ного кармана въ другой. Соціально-экономическое мышленіе, вступившее въ такой путь, можно ли назвать пстннно-реальнымъ? Такого лп мышленія требуютъ жизнь, общественное благо и процвѣта- ніе страны? Нигилистический реализмъ, обнарулшв- шій такое сильное вліяніе на семью, давшій тол- чокъ стремленію личности къ свободѣ, въ эконо- мической сферѣ самъ подчинился давленію жизни и господствовавшаго юридизма. Причина въ томъ, что его средствами были тѣ же головныя, логиче- ■скія построенія и одностороннее поклоненіе уму, понятому невѣрно. Отъ этого нигилистическое мы- шленіе образованнаго пролетарія пошло въ исклю- чительно экономическо-пріобрѣтательномъ напра- влении п стремившаяся къ свободѣ личность нро- летарія ушла въ экономическій индивидуализмъ и въ соціальное особнячество. Но реализмъ не есть односторонняя поправка. Истина, которую хогйли найти умомъ, оказалась не найденной. Образованный пролетарій, страдавшій отъ ни- щеты, и не могъ поступить иначе. Его тактика п односторонность понятны. Но отъ кого же ждать поправки, кто долженъ дать русскому мышленію болѣе вѣрное, реальное содержаніе? Кто рѣшитъ эти вопросы? Ужъ, конечно,” не дѣпствующія по- колѣнія. Слово. «Музыка, — говоритъ Дарвинъ, — облагаете руд- ной способностью вызывать рт^щрой^'. fftPgjjjy , дѣленной формѣ тѣ, снльцы я .чувства, который, пол- ' ноцада, ^ііроятцо, . дюіейрр.. ртда,деннрі'е'вѣ) посредітвоиъ голосовыхъ звукрвъ», «Ярів^ка^і^» давру^ шс\— р^рщларь впервые,, какъ. ; средртвр, , |уха^пва^ и у древнихъ прародителей человѣка и ассоціирова- лась такимъ образомъ съ самыми сильными чув- ствованіями, къ которымъ они были способны, — именно сильной любовью, соперннчествомъ, побѣ- дой>'. На неясномъ языкѣ чувства остановились животныя; человѣкъ вырост, до слова. Вникая въ характеръ и дѣйствія музыкальнаго языка, мы увидпмъ, что въ пѣсняхъ, какъ замѣ- чаетъ Личфильдъ, весь эффекта выражаемой стра- сти завнсптъ отъ усиленной передачи одного или двухъ характеристическпхъ пассаясей, которые тре- буютъ болыпаго напряженія силы голоса. Если пѣвецъ обладаетъ спльнымъ голосомъ и передаетъ эффектвыя .мѣста безъ всякаго для себя усилія, то онп не производите впечатлѣнія. И слово производитъ свой эффекта только при душевномъ напрялсеніи. Нужно, чтобы въ произно- шеніи его участвовало извѣстнэе усиліе, извѣстное внутреннее душевное двнженіе, и чѣмъ напряже- те души больше, тѣмъ и слово дѣпствуетъ силь- нѣе. Гнѣвная рѣчь, произносимая обыкновенным^ ровнымъ голосомъ и не сопровояідаемая соотвѣт- ственной мимикой лица и яіестовъ, не молсета произвести никакого эффекта. Человѣкъ, разска- зывающій о свопхъ душевныхъ страданіяхъ спо- койнымъ тономъ и съ невозмутимымъ выраженіемъ лица, никого не заставитъ вѣрпть, что онъ стра- даетъ. Страстная по содержанію рѣчь пли объясне- ніе въ любви, сказанный веселымъ тономъ, произ- водятъ впечатлѣніе шутки. Рѣчь только тогда достигаете своей цѣли, когда за каждымъ словомъ чувствуется душа говоря- щаго; чувствуется та сила, то душевное состояніе, которое ее вызвало. Самая умная лекція или умная книга, прочитанная монотонно, вызываете въ слушателяхъ непреодолимую скуку и погру- ягаетъ ихъ иногда въ сонъ, тогда какъ энергичная, живая или страстная рѣчь человѣка, говорящаго даже съ менынимъ умственнымъ содержаніемъ, по- коряете себѣ слушателя. За словомъ доллгна чув- ствоваться жизнь, и, если этой жизни нѣта, слово, 'становится менѣе понятнымъ, оно разносится въ пространствѣ, не достигая души. Данге самыя су- хія, повидпмому, чпсто-головныя вещи становятся намъ понятнѣе, если ихъ говорягь съ извѣстной силой и музыкальностью. Даже канцелярскій до- кладъ понятнѣе, если его читаютъ энергично. И все это оттого, что мы не можемъ выдѣлить себя изъ яіизни чувства, оттого, что нѣтъ на свѣтѣ такихъ мыслей, въ которыхъ бы оно не участвовало. Чѣмъ дѣйствуютъ хорошіи чтецъц хорошій ак- теръ? Только тѣмъ, что они трогаютъ душу. Но что значите трогать душу? Трогать душу значите воз- буждать въ ней ^jCb Р^ЗНЫЯ , цсихщ^скія со- <шз. сы аі ш в »ш.о и и »'.д°т полотно: