Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

LIX LX жить; одного боюсь: какъ бы не возгордить- ся. Я уже и теиерь замѣчаю, что сталъ что-то больно увѣренно и властно говорить». Скромность его была поразительна, доходя даже до наивности. Сначала онъ былъ изу- мленъ и сконфуженъ адресами и письмами, а между тѣмъ читатели уже давно привыкли съ нетерпѣніемъ ждать его статей въ «Рус- ской Мысли» и искать въ нихъ руководя- щаго отклика на свои сомнѣнія. Исключи- тельно блестящіе таланты, рядомъ съ ко- торыми Шелгунову приходилось работать въ старые годы, — Чернышевскій, Добролюбову потомъ Писаревъ, — заслоняли его. И едва ли много найдется людей, которые прини- мали бы выпавшую имъ на долю вторую роль съ такимъ спокойными достоинствомъ, съ такими искренними и открытыми уваже- ніемъ къ иервымъ номерами, какъ Шелгу- новъ. Однако и тогда его имя было одними изъ самыхъ замѣтныхъ и почтенныхъ въ литературѣ. А съ тѣхъ пори и облики лите- ратуры значительно измѣнился, да и самъ Шѳлгуновъ выросъ. Онъ совсѣмъ бросили компилятивную и популяризирующую работу, которая у него отнимала прежде много вре- мени, и сосредоточился на руководящей публи. цистикѣ. Для него наступила вторая моло- дость. Его «Очерки русской жизни», полные свѣта и тепла, читались съ жадностью. Въ нихъ онъ, въ необыкновенно живой формѣ, боролся на старости лѣтъ за идеалы своей молодости. Эта борьба составляетъ одну изъ лѵчшихъ страницъ въ современной русской литературѣ. Въ ней уже сказалась та «ста- рость по молодому», о которой Шелгуновъ мѳчталъ, лишь какъ о будущемъ: молодая вѣра, молодая надежда, молодая любовь, умудренная житейскими опытомъ, или, по- жалуй, наоборотъ — житейскій опытъ, согрѣ- тый молодыми энтузіазмомъ и энергіей. Необыкновенная душевная" красота Шел- гунова окружала его какими-то сіяніѳмъ да- лее въ такихъ случаяхъ, которые, казалось-бы, ничѣмъ нельзя скрасить. Возьмите, напри- мѣръ, положеніе хронически голоднаго чело- вѣка. въ которомъ находился Шелгуновъ въ послѣднее время. Ѣсть хочется, а съѣстъ что нибудь— начинаются боли; для прекра- щенія боли выполощѳтъ желудокъ — и опять голоденъ. Казалось бы, воркотня, стоны, жалобы — вотъ чего надо исключительно ждать отъ чѳловѣка, осужденнаго вертѣться въ этомъ страшномъ колесѣ. Бѣдному Ни- колаю Васильевичу и приходилось иногда ворчать, стонать и жаловаться. Но его изящ- ная, тонкая нервная организація и тутъ на- ходила выходы или обходы. Первый обходъ состояли въ томъ, чтобы заглушать боль или голодъ работой или разговоромъ на тему, способную сильно заинтересовать. Мнѣ не рази случалось заставать Шелгунова въ труд-; номъ положѳніи: лежитъ пластомъ, боится по- шевелиться, чтобы не начались боли, еле го- ворить молсетъ. Слабымъ голосомъ объяв- ляетъ: «Говори сегодня ты, — я не могу, я слушать буду». Такъ какъ я хорошо знали, чѣмъ можно его заинтересовать, то мнѣ не трудно было выбрать подходящую тему. Смотришь, Николай Васильевичи понемножку говорить начинаетъ, поворачивается, садится, и чѳрезъ какую нибудь четверть часа со- всѣмъ другой человѣкъ сталъ. Это было по- разительно. Другой обходъ состояли въ томъ, чтобы «ѣсть нервами». Когда онъ былъ на- столько крѣпокъ, что могъ выходить, онъ просилъ иногда сводить его въ трактиръ. Не всегда онъ чувствовалъ себя хорошо въ такихъ случаяхъ, но иногда приходилось удивляться и его аппетиту, и его бодрому расположенію духа. Сказалъ я ему однажды, что дома ему лучше обѣдать, потому что дома и провизія, и нриготовленіе достовѣр- нѣе, чѣмъ въ трактирѣ, а у него желудокъ плохъ. «Въ томъ-то и дѣло, что желудокъ плохъ, — отвѣчалъ онъ, — и желудокъ, и киш- ки, какъ безеидьныя тряпки. Я теперь не желудкомъ ѣмъ, а глазами, ушами, нервами, воображѳшемъ, — мнѣ нужно, чтобы кругомъ оживленіѳ было, чтобы людей много было, ; чтобы музыка играла». И затѣмъ пошли нѣжныя, л'асковыя слова, какъ только онъ умѣлъ ихъ говорить, въ благодарность за то, что пообѣдалъ съ нимъ въ трактирѣ. Такъ боролся Шелгуновъ съ недугомъ и смертью... Вѣчная тебѣ память, милый, до- рогой Николай Васильевичъ! Вѣчная память мужественному, вѣчная память нѣжному, вѣчная память человѣку! II. Передо мной лежитъ цѣлый ворохъ писемъ Шелгунова къ разными лицами, въ томъ числѣ особенно много къ жѳнѣ и дѣтямъ.