Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

697 ПИСЬМА О ВОСПИТАНІИ. 69S пзбѣгать опасности; онъ молчалпвъ п не особенно боекъ въ разговорахъ, но, когда представляется необходимость, выражаетъ свое ігнѣніе открыто и смѣло. Онъ способенъ восхищаться, потому что ни- что не возбуждаетъ его зависти; онъ не обращаетъ внпманія на оскорбленія; онъ не говорить о себѣ и не осуждаетъ другихъ; онъ не илачетъ и не кри- чптъ о пустякахъ и ни у кого не просить помощи. Мужество выражается въ самообладаніи, которое есть то же мужество, но вь другой формѣ. Чтобы быть нравственно свободяымъ, человѣкъ долженъ привыкнуть управлять собою. Въ преобладаніп вла- сти надъ самимъ собою, — говорить Гербертъ Спен- серъ, — заключается одно пзъ совершенствъ идеала человѣка. Не дѣйсгвовать по увлеченію, не кидаться то въ одну, то въ другую сторону, повинуясь только желавію, стоящему въ данную минуту выше всѣхъ другихъ, но умѣть сдерживать себя, сохранять равно- вѣсіе, управляться совокупнымъ рѣиіеніемъ всѣхъ чувствъ, собраннныхъ на совѣщаніе для всесторон- няго обсужденія посгупка и для спокойнаго рѣше- нія вопроса — вотъ цѣль, къ которой должно стре- миться нравственное воспитаніе. Первой п лучшей школой нравственнной дисци- плины служить семья, и наилучше регулированная семья та, въ которой дисциплина напболѣе совершен- на и въ то же время наименѣе чувствительна. Лю- бопытный фактъ въ подтвержденіе важности стро- гой домашней дисциплины приводить одна англий- ская писательница. Одна леди, посѣгившая вмѣстѣ со свонмъ мужемъ большую часть сумасшедшнхъ домовъ Англіи и континента, замѣтила, чго наи- больший процентъ больныхъ состоитъ пзъ людей, которые были единственными дѣтьмп у своихъ ро- дителей и потому въ дѣтствѣ рѣдко встрѣчалп про- тиворѣчія своимъ желаніямъ н никогда не знали дисциплины. Люди же, выросшіе въ многочислен- ной семьѣ и пріученные къ самонаблюденію и къ сдержпванію себя, несравненно рѣже сходятъ съ ума. Когда въ присутствіи Пптта кто-то спросилъ, какое качество наиболѣе необходимо для перваго министра, одпнъ изъ собесѣднпковъ огвѣтплъ — краснорѣчіе, другой — знаніе, третій — тружениче- ство. «Нѣтъ, — возразилъ Питгъ, — самое необходи- мое — терпѣніе». Несмотря на общее мнѣніе, что тер- пѣніе есть ослиная добродѣтель, въ Питгѣ оно со- единялось съ необыкновеннымъ присутствіемъ духа, съ силой и быстротой какъ въ соображеаіяхъ, такъ и въ дѣйствіяхъ. Горячій характеръ — не всегда дурной харак- теры Но чѣмъ человѣкъ стремительней п горячѣй, тѣмъ онъ долясенъ имѣть больший навыкъ къ само- обладанію. Горячій нравъ есть запасъ необработан- ной энергіп, которая ненремѣняо израсходуется на полезныя дѣла, если только дорога къ нимъ будетъ вполнѣ открыта. Кромвель въ молодости былъ раз- дражителенъ, своеволенъ, сердить, неукротпмъ и непокоренъ. Громадный запасъ его юношеской энер- гіи іпелъ на грубыя выходка, и Кромвель составплъ себѣ репутацію буяна. Но когда энергія Кромвеля нашла себѣ дѣло на попршцѣ общественной жизни, юнъ почти двадцать лѣтъ стоядъ во главѣ Англіи. О Вашпнгтонѣ говорятъ, что его власть надъ свбпмп чувствами даже въ минуты опасностей и сильпыхъ затрудненій была такъ велика, что у лю- дей, не знавшпхъ его близко, сложилось убѣжденіе, что онъ— человѣкъ спокойный и безстраотный. Ме- жду тѣмъ Вапшнгтонъ былъ горячъ и порывисты Біографъ говорить о немы «Его темпераментъ былъ горячій, но ему удалось, наконецъ, послѣ долгихъ и постоя нныхъ усилий, сдержать свой ха- рактеръ и обуздать свои страсти, несмотря на мно- гія разныя искушенія, которымъ онъ подвергался». Профессоръ Тиндаль говорить о Фарадэѣ: «Яодъ его мягкостью и нѣжносгыо скрывалось пламя вул- кана; онъ былъ человѣкъ нервный и вспыльчивый; но съ помощью высокаго самовоспитанія онъ съумѣлъ обратить этотъ огонь въ центральное пламя, въ движущую сплу жизни, и не дать ему растопиться въ безполезныхъ сграстяхъ». Для лпчнаго счастья не менѣе необходимо наблю- дать за словами, чѣмъ за поступками. «Да хранить васъ Богь, — говорить одна писательница, — отъ разрушительной силы словъ! Есть слова, которыя разлучаютъ людей вѣрнѣе остраго меча. Есть сло- ва, наносяіція такія раны сердцу, которыя не за- живаютъ во всю жизнь». — «Какое нибудь слово, — говорить Бенгамъ, — сказанное такъ, а не иначе, часто рЬшало судьбу дружескихъ отношеаій, а, быть можетъ, и судьбу цѣлыхъ государствъ». «Языкъ мудраго, — сказалъ Соломонъ, — въ серд- цѣ; сердце глупца — на языкѣ». «Молчи, — ска- залъ Ппѳагоръ, — или же говори чго нпбудь, что было бы лучше молчанія». Но бываюгъ времена п случаи, когда молчаніе становится пресгупленіемъ. Человѣкъ съ высокими чувствами не может ь не отдаться благородному негодованію при видѣ низости и подлости. «Я не желаю имѣть никакого дѣла съ человѣкомь, кото- раго ничто не можегь привести въ негодованіе, — сказалъ Пертсъ. — Дурныхъ людей больше, чѣмъ хорошихъ, и дурные берутъ всегда верхъ потому, что обладаютъ большею смѣлостью. Ііамъ не мо- жетъ не нравиться человѣкъ, дѣйствующій рѣши- тельно, п только поэтому мы дѣлаемся нерѣдко его сгоронниками. Я часто раскаивался, зачѣмъ я говорилъ, но еще чаще раскаивался въ томъ, что молчалъ». Рядомъ съ самообладаніемъ стоять долгъ и правдивость. На могилѣ барона Штейна напи- сано: «Его нѣтъ было неизмѣаное иѣтъ; его да было да. То п другое имѣлп одинаковую силу. Онъ давалъ свое согласіе съ тщательной осмотри- тельностью; его слова и мысли были ясно опредѣ- лены; его слово было для него закономъ п печатью». Твердое сознаніе долга есть вѣнецъ характера. «Долгъ, — говорить одна англійская писательни- ца, — есть цементъ, связывающій все нравственное зданіе; безъ него ни власть, ни добродѣтель, нп правдивость, ни счастье, ни даже любовь не имѣ- ютъ прочности. Везъ долга все зданіе, накоторомъ построено наше нравственное суіцествованіе, рас- падается подъ нами, и мы остаемся среди разва- лишь, удивленные и пораженные при видѣ нашей »/ т §