Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

703 СТАТЬИ ОБЩЕСТВЕННО-ПЕДАГОГПЧЕСКІЯ. 704 Характеръ, какъ идеадъ благородства, служить намъ критеріемъ лишь при оцѣнкѣ чужого пове- денія. Выгораживая себя, мы не выгораживаемъ никогда другихъ; мы извнняемъ себѣ всякую соб- ственную дрянность и не извпняемъ дрянности толь- ко въ другихъ. Нѣтъ ничего труднѣе, какъ заслу- жить наше уваженіе, потому что каждый изъ насъ имѣетъ передъ своими глазами хотя и смутный, но всетаки довольно опрелѣленный пдеалъ человѣче- скаго достоинства, къ которому прправниваеть другихъ. Законъ же прпчпяъ и послѣдствій каждый бережетъ лишь для себя. Преувеличенное воззрѣніе на себя и неумѣнье вѣрпо оцѣнить свои силы — причина тому, что мас- су цпвплпзованнаго или, вѣрнѣе, образованяаго человѣчества сосгавляетъ, какъ выразился удач- но Стюарть Милль, «собирательная посредствен- ность». Каждый изъ насъ оправдываетъ свою соб- ственную лрянность, недостатокъ своего умствен- наго и нравственнаго мужества, тупость чувствъ, мелочность мыслей, безучастіе къ дѣламъ ближня- го, трусость, эгопзмъ, себялюбіе, нпзкопоклонность, лесть. И нерѣдко подобное растлѣніе чувствъ и мыслей выдается за образованіе, за умѣнье жить, за благовоспитанность! Свѣтъ наполненъ именно этимъ сортомъ « благовоснитанныхъ» людей, въ которыхъ не шевелилась никогда ни одна благо- родная мысль, поведеніемъ которыхъ не управляло никогда ни одно соціальное чувство. Педагоги и моралпсты предлагаютъ юношеству примѣры человѣческаго велтчія въ лицѣ какихъ нпбудь десяти-ста единицъ, выработанныхъ чело- вѣчествомъ въ теченіе сотни тысячъ лѣтъ своего существованія. Моралпсты сдѣлали бы лучше, если- бы дали намъ массу той человѣческой пспорчен- ности, той умственной и сердечной гнили, которая собственно и составляетъ дѣйствующее и руково- дящее человѣчество. Сколько дрянности и нулей на одного человѣка съ нравственной силой и бла- городными цѣльныиъ характеромъ! И когда люди приходятъ въ кзумленіе отъ подавляющаго коли- чества нулей, когда они изумляются малому числу свѣтлыхъ единицъ, они говоряъ: «Да, прогрессъ покупается дорогою цѣною»- Но такое сознаніе не подвпгаеіъ насъ ни на шагъ впередъ, потому что мы думаемъ не о томъ. Не о томъ должными го- ворить, что Сократъ, Эпиктетъ, Вашингтонъ стоять слишкомъ дорогой цѣны, а о томъ, что слшпкомъ дешевы и ничтожны мы — почва и собирательная посредственность. Общественная наблюдательность ограничивается въ воспитаніи нравственными сентенціями. Бя точ- ка отправленія всегда моральная. И странное про тпворѣчіе! Чѣмъ больше и настойчивіе усилива- лось общество поднять уровень нравственности обра- зовяннаго слоя, тѣмъ онъ больше иадалъ и падалъ. Живые образцы замѣчательныхъ характеровъ ста- новились все рѣзке и рѣже,— человѣкъ точно вы- рождался, а дрянность плодилась все больше и больше. На нашихъ глазахъ въ какія нибудь 10 лѣтъ можно уже ясно видѣть, насколько упалъ уровень личнаго характера, и какъ вмѣстѣ съ нпмъ пони- жается и уровень характера общесгвеннаго. Ха- рактеръ нынѣ растущаго поколѣнія уя:е совсѣмъ нетотъ, какой былъ у поколѣнія предыдущаго. И по мѣрѣ того, какъ мы сами становимся меньше, намъ кажутся выше, величественнѣе итптаничнѣе моральные гиганты Грсціп и Рима, которыхъ даютъ намъ въ образцы. Напрасно пптаемъ мы кь этимъ гпгантамъ платоническое изумленіе; напрасно мы пытаемся проникнуть мыслью въ классически! міръ: чѣмъ глубже мы въ него, иовпдимому, уходимъ, чѣмъ больше мы ему отдаемся, тѣмъ онъ дальше отъ насъ, тѣмъ онъ для насъ недоступнѣе, потому что мы сами становимся все меньше и мельче. Представители собирательной посредственности не могугъ не замѣчать этого факта. Они егоиза- мѣчаютъ, но они его не понимаютъ. Чѣмъ настой- чивѣе гонятся онизатѣнью древняго величія, тѣмъ она уходптъ отъ нихъ дальше, и чѣмъ болѣе они думаютъ дѣйствовать головными средствами, тѣмъ больше характеръ и нравственность уступаютъ свое мѣсто безхарактерностп и безнравственности. Общественная наблюдательность владѣетъ мно- жествомъ драгоцѣнныхъ фактовъ; но, къ сожалѣ- нію, она не сумѣла справиться со своимъ бога- тыми матеріаломъ, и въ этомъ причина, почему наше умственное и нравственное воспитаніе такъ слабо. Мы не скажемъ, чтобы наука уже овладѣла законами образованш характера. Эти законы еще не опредѣяены, и не опредѣлены они вотъ почему: законы образованія характера суть законы про- изводные; Они могутъ быть констатированы лишь тогда, когда будутъ опредѣлены законы души; толь- ко зная законы души, мы можемъ сказать, что дан- ныя обстоятельства повліяютъ такими или другими образомъ на образованіе характера. Слѣдователь- но, пока не существуетъ психологіи, нельзя съ пол- ной безошибочностью руководить формированіемъ точно извѣстиыхъ нравственныхъ организмовъ. Но мы такихъ строгихъ требованій и не иредъявляемъ; мы не требуеиъ готовой науки и готовыхъ писан- ныхъ законовъ, — мы хотимъ только, чтобы общество и общественная практика въ дѣлѣ воспитанія лю- дей не стояли ниже своихъ наблюденій; чтобы они пользовались, какъ слѣдуетъ. тѣмъ матеріаломъ, ко- торыми владѣютъ. Такъ — и мы этимъ начали свое настоящее письмо — практика подмѣтила, что умъ и характеръ могутъ очень часто не уживаться, изображая собою двѣ взаимно-исключающія силы. Практика замѣ- тила вѣрно фактъ, но она его не поняла; она лишь констатируетъ извѣстное явленіе, не зная, отъ ка- кихъ причини оно происходить. Если умъ и харак- теръ являются обыкновенно врагами и, такими образомъ, раскалываютъ человѣческую душу на двѣ половины, то ясно, что такое ненормальное слѣдствіе вызвано ненормальными причинами. Что такое хорошій умъ? Хорошій, сильный и обшир- ный умъ есть не больше, какъ хорошо организован- ное собраніе многообразныхъ знаній; чѣмъ больше такихъ знаній, чѣмъ нолнѣе выплетенная изъ нихъ сѣть представленій, тѣмъ и умнѣе человѣкъ. Но умъ не есть независимая сила; матеріалъ для него