Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

717 ПИСЬМА О ВОСПИТАНІН. 718 наетъ въ этомъ случаѣ остраго сумасшедшаго и обезьяну, которые тоже живутъ въ мірѣ быстро сме- няющихся впечатлѣній; но вся ихъ масса скользить по поверхности душп, не оставляя въ ней проч- ных!,, глубпкихъ слѣдовъ п не завязывая узловъ пре іставленій. Впечатлительному дитяти некогда ■сосредоточиться, — оно вѣчно разбрасывается, и ни ■одно чувство, ни одна мысль не проводить въ его душѣ глубокой черты сразу. Отдаваясь своей пз- мѣнчивой, раскидывающейся впечатлительности, ребенокъ всегда и во всемъ мелокъ; то, что онъ вы- вговыаетъ въ количествѣ и многообразіп, — онъ те- ряетъ въ качествѣ, т. е. глубинѣ и прочности. Чтобы впечатлительный, живой ребенокъ усвоилъ что нибудь прочно, нужно дѣйствовать на него глу- боко и сильно. И если его раскидчивость не будетъ сдержана съ самаго начала, она иереходитъ въ привычку безпорядочностп, въ жажду ненужныхъ перемѣнъ. въ разбросанность занятій, въ привыч- ку переходить отъ одного незаконченнаго дѣла къ другому, и дущевныя основы, носящія на себѣ всѣ признаки знергіп, выработаются въ характера,, лишенный всякой энергіи, въ боязнь настойчиваго труда, въ привычку заниматься мелочами и пустя- ками. Сильная впечатлительность, большею частью, неразлучна съ раздражительностью нервовъ, и нерв- ная раздранштельность есть одпнъ изъ вліятель- нѣйшпхъ агентовъ при формированы характера. Раздражительность нервовъ — главное основаніе ■большей пли меньшей полноты или быстроты, съ которыми ребенокъ отдается злымъ и добрымъ чув- ствами. Дѣти съ недостаточно - раздралштельнымп нервами отдаются гораздо туже чувству гнѣва, ра- дости. тогда какъ у дѣтей раздражительныхъ чув- ства эти почти моментально разливаются по ихъ организму и овладѣваютъ всѣмъ ихъ существомъ. У первытъ дѣтей замѣчается какъ бы односторон- ность души, точно они чувствуютъ одною ея частью; тогда какъ ребенокъ раздражительный, если онъ сердится, обращаетъ на гнѣвъ всѣ свои силы. Нерв- ная раздражительность и быстрота, съ какою чув- ства разливаются по всему организму, служатъ однимъ изъ основаній для развитія сграстнаго ха- рактера; безъ нервной раздражительности невоз- можно быть фанатикомъ никакого дѣла, безъ нея невозможно создать страстность, безъ нея нельзя быть ни апостоломъ науки, ни увлекающимся обще- ственнымъ дѣятелемъ, ни любящими, преданнымъ. хорошпмъ человѣкомъ. Раздражительность нервовъ, сопровождающаяся тонкой восаріпмчпвостыо, слу- жить основой тонкаго ума и тонко чувствующаго сердца, потому что даетъ возможность ощущать и подмѣчать такія мелкія сходства и различія, ка- кихъ человѣкъ менѣе раздражительный не воспри- нимаетъ. Безъ этихъ свойствъ нервной системы не- возможно ни высшее развптіе ума, ни высшее раз- витие чувства. Но. съ другой стороны, подъ дур- ными вліяніями, они могутъ развиться въ такія нравственный уродливости и недостатки, къ ка- кпмъ вовсе неспособны люди съ меньшей раздра- жительностью. Страстность и у влеченіе, и тонина впечатлительности могутъ быть направлены на не* достойныя, нпзкія цѣли, на одностороннее пре- слѣдованіе мелкпхъ личныхъ интересовъ, и тогда все то, что могло бы при иныхъ обстоятельствахъ сформировать благородный общественный харак- тера уходнтъ на мелочи, на формпрованіе ничтож- наго, злого и мстительнаго человѣка. Чтобы раздражительность и впечатлительность являлись полезными агентами, нужно, чтобы онѣ соединялись съ крѣпостью нервовъ. Крѣпость же нервовъ есть ихъ памятливость, безъ которой невозможны ни сальный, основательный умъ. ни глубоко и сильно чувствующее сердце. Легкость и мелочность ума и чувства есть именно недостатокъ памятливости, неспособность нервнаго организма схватывать быстро п удерживать долго и прочно слѣды впечатлѣній. Чтобы въ людяхъ легкихъ слѣ- ды впечатлѣніп нацарапывались глубоко, и чтобы въ нихъ завязались узлы крѣпкпхъ представленій, нужно елпшкомъ частое повтореніе однихъ и тѣхъ же представленій. Но одна память, какъ бы ни была онакрѣпка, не служить еще ручательствомъ ума и хороіпаго характера. Есть много дѣтей, отличающихся не- обыкновенной памятью, изъ которыхъ потомъ вы- ростаютъ самые обыкновенные люди. Память — складъ сырого матеріала; для сильнаео ума и силь- наго чувства, конечно, долженъ быть собранъ и бо- гатый матеріалъ, но если богатый матеріалъ по- падетъ въ слабую душу, которая не сумѣетъ съ нпмъ справиться и его переработать, — онъ ее по- давить. Въ этомъ только и причина, что изъ лю- дей съ обыкновенными силами многоученіе создаетъ не геніевъ. а затупленный ограниченности. Хорошая память можетъ даже прямо вредить ха- рактеру. Вотъ ребенокъ, у котораго память сло- жила уже многообразный матеріалъ, а воображе- ніе представ.іяетъ изобильный рядъ подвижныхъ картпвъ. Ребенокъ кажется старше своихъ лѣтъ, разввтѣе и- умнѣе; онъ необыкновенно ловокъ, на- ходчпвъ и изобрѣтателеиъ въ играхъ. Играетъ ли онъ съ товарищами въ войну — у него уже есть цѣ- лый запасъ вычитанныхъ свѣдѣній, и онъ непсто- щпмъ въ нзобрѣтеніи новыхъ положеній, разно- образных!, случайностей и перемѣнъ. Дѣтп, знаю- іція менѣе, смотрять съ благоговѣніемъ на своего пзобрѣтательнаго товарища, предоставляют'!, ему управленіе ходомъ игръ и склоняются предъ его авторптетомь. Въ данномъ случаѣ намять, служа- щая съ пользою развитію ума, можетъ вредно дѣй- ствовать на развитіе характера. Въ ребевкѣ являет- ся авторитетность, является привычка быть пер- вымъ. выдѣлять себя изъ другихъ, привычка по- велѣвать, совсѣми ея неизбѣжными послѣдствіями, — съ неспособностью переноепть возраженія, замѣча- нія, поправки, необыкновенная чувствительность ко всякому противорѣчію и протпводѣйствію. Я знаю одного ребенка, которому счастливая память именно и послужила такимъ образомъ: она заложи- ла въ немъ только привычки авторитетности и вла- столюбія и привела его къ преувеличенному воз- зрѣнію на свои собственный силы. Свпфтъ спра- 26 *