Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

723 СТАТЬИ ОБЩЕСТВеННО-ПЕДАГОГИЧЕСКІЯ. 724 Въ сущности этими ученіями только констати- ровался существовавши) общественный порядокъ, а вовсе не разрѣшался психологическій вопрось. Ученія эти указывали только на то, что въ обще- ств']; существую™ и борются два нротнвоноложныхъ элемента. Представители обезнеченія и довольства, владѣя средствами жизни, хотѣли или пользоваться для жизни и для оправданія своей практики при- думали теорію наслажденія. Эта теорія была тео- ріей богатыхъ. Эпикуръ, раздѣливъ наслажденія на высшія и ннзшія, хотілъ указать богатымъ лучшія цѣли и отвлечь ихъ мысли отъ грубыхъ, матеріальныхъ наслажденій: онъ хотѣлъ облаго- родить общество. Стоики явились представителями всего бѣднаго и безсильнаго помочь себѣ своими силами. Они явились представителями голодающей, безпомощной массы и отнеслись презрительно къ наслажденію, какъ лисица къ винограду. По ихъ мудрость была недобровольная, и ихъ стоицизмъ быль напускной. Нравственная сторона ученія стоиковъ заключалась въ томъ, что, вмѣсто без- плодной, разъѣдающей зависти, они поселяли чув- ство гордости п собственнаго достоинства. Бѣднякъ въ отрепьяхъ начиналъ чувствовать въ себѣ нрав- ственную силу, и въ рабѣ пробуждалось чувство независимости. Стопкъ смотрѣлъ презрительно на богатаго и, щеголяя въ рубищѣ, чувствовали себя такими же человѣкомъ, какими были богачи въ пурпуровой мантіи. Богачи своими богатствами не моги дать ему ничего, и всѣ его подачки и милости онъ отталкивалъ съ презрѣніемъ. Когда Александръ Македонскій спросили Діогена, не можеіъ лн онъ для него что нибудь сдѣлать, Діогенъ попросили его не заслонять ему солнца. Царедворцы не повяли этого отвѣта и засмеялись, но Александръ понялъ. И действительно, для человека нѣтъ другого вы- бора изъ двухъ крайностей, какъ находиться въ одной илп другой; это два едлнетвенныхъ нракти- ческихъ полоятенія. Вотъ почему людямъ обезпе- ченнымъ всегда была понятнѣе п ближе теорін на- слажденія. а людями бедными — стопцпзмъ. Вся жизнь вырабатывала тѣхъ и другихъ въ этихъ двухъ протпвоположныхъ направленіяхъ, д, ко- нечно, стоикомъ моги быть только бѣднякъ, а не обезпеченный богачи, не знавшій никогда суровой, неподатливой среды, вырабатывающей силу п энер- гію на борьбу съ препятсгвіями. Эти два ученія остаются н до енхъ иоръ самыми понятными и распространенными; хъ до сихъ иоръ пропагандирую™ писатели и романисты, и прак- тика жизни, практика большинства не знаетъ дру- гихъ стремленій. Если мы всмотримся ближе въ стремленіе людей къ богатству, то видимъ, что въ этомъ они вовсе не такъ виноваты. При тепе- решнихъ условіяхъ общежитія, при теперешнемъ развитіи меньшинства богатство есть одно изъ усло- вій независимости и свободы. Никто не имѣетъ та- кой возможности встать внѣ многоразличныхъ да- вленій другихъ личностей, какъ богатый. Разберите всю нашу повседневную лшзнь, и вы увидите, что только обезпеченноеположеніе даетъ человѣку не- зависимость. Прн теперешнемъ развптіи понятій каждый продаетъ себя потому, что продаетъ свой трудъ, и это безразлично — продаетъ ли онъ свой трудъ лпцу или государству. Человѣкъ становится: нензбѣжнымъ рабомъ опутывающихъ его формъ, отношеній и учреждены и можетъ вырваться изъ нихъ только при одвомъ условіи — богатствѣ. Вотъ почему практическая рѣчь называешь матеріаль- ное обезпеченіе «независимымъ» состояніемъ. Отремленіе къ богатству, какъ къ источнику не- зависимости, потому и сосгавляетъ главное стре- мленіе бѣдняковъ, что они — бѣднякп. Въ этомъстре- мленіи — ихъ жизнь, и въ достиженіи обезнеченной свободы — задача ихъ существованія. Но стремле- ніе остается стремленіемъ; наслажденіе, къ кото- рому человѣкъ стремится въ будущемъ, въ настоя- щем'), покупается только лишеніемъ. Чтобы сде- латься эпикурейцемъ въ будущемъ, надо быть стои- комъ въ настоящемъ, и, такимъ образомъ, стоицизмъ и эанкуреизмъ сливаются въ одной душѣ. Даже желѣзный Рахметовъ, спавшій на гвоздяхъ, курилъ гаванскія сигары, и въ этой кажущейся непослѣ- довательности заключалась истинная послѣдова- тельность. Современный стоицизмъ проповѣдуетъ то же, что нроповѣдывалъ стоицизмъ древній, и также, какъ. и это ™, не разрѣшаетъ вопроса. Ни у одного те- перешняго стоика нѣтъ мѣрила для оцѣнкн его по- веденія и нѣтъ такого руководящаго начала, кото- рое давало бы содержаніе его душѣ. Теорія тене- решнихъ стоиковъ — теорія экономическая, но не психологическая. Новый стоикъ, какъ и стоикъ древній, замыкается въ принужденное гордое вели- чіе и только потому смотрнтъ сверху на эпикурей- ца, что самъ стремится имъ сдѣлаться. Если такой стоикъ становится фанатикомъ своей идеи, онъ какъ Рахметовъ, проповѣдуетъ самонстязаніе и самоумерщвленіе. Онъ искусственно создаетъ ка- кого-то идеальнаго средняго человѣка, норму по- требности котораго ставить нормою своего иоведе- нія. ГІо средней границы на свѣтѣ нѣіъ; ее найти нельзя, и, слѣдовательно, она не можетъ служить общимъ руководящимъ принцнпомъ. Рахметовъ не ѣсгь апельсиновъ, а ѣстъ арбузы. Но развѣ въ тон же Россіи, въ Петербургѣ, арбузы не дороже апельсиновъ? Каждый менѣе богатый смотри іъ на болѣе богатаго, какъ на аристократа, и вопросъ объ арпсгократпзмѣ и демократизмѣ, эпикуреизмѣ и стоицизмѣ, построенный на экономической идеѣ, является, такимъ образомъ, источникомъ вражды, а не соглашенія, потому что самъпо себѣ онъ есть враждебный принцинъ. Стоикъ суровъ, пока об- стоятельства жизни заставляю™ его своею несо- крушимой властью сидѣть въ бочкѣ Діогена. Но онъ сидитъ въ бочкѣ только потому, что у него нѣтъ другого номѣщенія; сгремленія же его — пвыя: онъ хочетъ довольства и наслажденія и въ сущно- сти не стоикъ, а эпикуреецъ. И вотъ нашъ стоикъ направляетъ всѣ свои силы на то, чтобы выкараб- каться изъ своей бочки, и когда онъ ваковецъ изъ нея выкарабкается, онъ смотритъ на другихъ ка- рабкающихся стоиковъ другими глазами и не счи- тав™ себя уже болѣе стоикомъ. Это обыкновенная