Сочинения Н.В.Шелгунова. Т.1

21 УБЫТОЧНОСТЬ НЕЗНАНІЯ. 22 чадась въ тѣхъ понятіяхъ, которыми опредѣля- лись гражданскін отношенія. Эврипндъ, принимая закоеоаъ существующій фактъ, утверждалф, что сама природа назначила грекамъ быть свободными, а варварамъ быть рабами. Но Эврипндъ былъ ноэтъ, чего однако нельзя, по крайней мѣрѣ не слѣдуетъ, предполагать относительно тѣхъ великихъ уыовъ древности, гипотезы которыхъ служили такъ долго Бвропѣ исключптельнымъ источникомъ знанія. Аристотель прямо прпзнаетъ рабство естествен- нымъ явленіемъ, неизбѣжныиъ въ человѣчествѣ. Онъ говоритъ, что также естественно, чтобы между людьми одвп были свободными, какъ дру- гіе рабамп, и что для- послѣднихъ рабство так- же полезно, какъ и справедливо. Когда одинъ человѣкъ настолько ниже другого, насколько тѣло ниже души, насколько скотъ ниже чело- вѣка, и когда исключительно физическая сила есть единственная способность человека — такой человѣкъ есть рабъ по натурѣ. Такому человѣку лучше всего отдаться подъ власть господина. ІІлатонъ выражается осторожнее. Онъ говоритъ, что челов+къ есть животное, которымъ управлять не легко, и которое отдается съ болынимъ трудомъ разгранпченію между свободнымъ и рабомъ, госпо- диномъ п слугой, введенному по необходимости. «Рабъ — мебель довольно стѣснительная», — приба- вляешь Платонъ. Ясно, что Платонъ какъ будто со- мневался въ справедливости существующего факта. Такимъ образомъ, и Аристотель, и Платонъ воз- водили въ законъ существующее, потому что не ви- дели фактовъ другого рода, которые бы могли при- вести пхъ къ пнынъ заключеніямъ. Отъ этого не только они, но и все древнее общество, идя весьма логически отъ своего нёвернаго основанія, должно было придти къ выводамъ довольно страннымъ, хоть и последовательными Поэтому понятно, по- чему Платонъ пришелъ и къ такому заключенію: «если рабъ, — говоритъ Платонъ, — убьетъ свободнаго человіка, даже защищаясь протпвъ него, то дол- женъ быть наказанъ, какъ за отцеубійство». Философы оправдали только то, что жило и безъ нпхъ въ общемъ убежденіп. Они не сказали ничего новаго, не открыли никакой пстпны; они даже и не могли придти путенъ логическпхъ построеній къ правильнымъ выводамъ, потому что не моглп ничемъ ировѣрпть себя. Рпмляне, какъ люди практпческіе, делали только то, что казалось пмъ выгоднымъ и полезнымъ. Какъ нынче въ облегченіе труда стараются при- думать разныя механпческія орудія, такъ древній Римъ заменялъ ихъ живой машиной — рабомъ. Рабъ былъ больше ничего, какъ пзвѣстная сила, ко- торой рпмлянинъ старался довести свой личный трудъ до минимума. Но эта живая машина была всетакп человекъ. Онъ могъ быть и очень слабыхъ умствснныхъ спо- собностей, но могъ быть и не слабыхъ, потому что въ чнслѣ народовъ, побежденныхъ римлянами, были и такі.е, которые стояли если не выше, то п не ниже ихъ по цивплпзаціи и развптію. Съ такой машиной управляться было не легко. И вотъ — целая система законодательства, кото- рой старались держать раба въ тѣхъ нредѣлахъ, какіе были выгодны для римлявъ. Рабъ не пользовался никакими гражданскими правами; бракъ для него не существовалъ, а признавалось простое сожитіе; родственная связь родителей съ ихъ дѣтьнп могла быть, по сло- вааъ Аристотеля, всегда разорвана; родства для нпхъ не существовало; если свободная женщина выходила за раба, то подлежала смертной казни, а раба сжигали. Въ Спарте, где жестокость об- ращенія съ рабамп доходила до крайннхъ пре- дѣловъ, рабъ, который бы вздумалъ сделать из-, мененія въ своемъ костюме, такъ что могъ быть смешанъ съ граж-данипомъ, наказывался смертью. Тамъ же, чтобы не дать рабу забыть свое поло- жение и держать его въ иредѣлахъ установлен- ной почтительности, отсчитывалось рабамъ каж- дый годъ известное число ударовъ. Рабъ былъ поставленъ въ Римъ наравнѣ съ домашнпмъ ско- томъ, такъ что число рабовъ считалось головами. Поставленный въ число вещей, рабъ и продавался, какъ вещь; у римлянъ составилось целое законо- нщюженіе, которымъ определялась система про- дажи, цФна рабовъ, предупреждались и наказы- вались обманы торговцевъ рабами. Весь рабовладельческій порядокъ былъ уста- новленъ чрезвычайно точно и обстоятельно, и, по- строивъ своп учрежденія на началахъ рабства, римляне сделали пзъ раба настоящую машину. Рабы, особенно употреблявшіеся для зеыледелія, были совершенно обременены работой, и на иихъ смотрели съ наибольшими презренісмъ, чФмъ на всФхъ остальныхъ рабовъ. Въ глазахъ господина земледѣльческій рабъ былъ животное, не отли- чавшееся нпчѣмъ отъ вола и осла. Но были ра- бы, положеніе которыхъ было еще хуже, — это рабы, употреблявшіеся для разработки рудниковъ. Ихъ держали такъ, что пмъ нечемъ было при- крывать даже свою наготу. Для ннхъ не суще- ствовало ни срока работъ, ни милосердія. Боль- ные, изувеченные, женщины и старики работали подъ кнутомъ, пока падали отъ истощенія силъ. Работа была такъ трудна и наказанія такъ же- стоки, что огромное число рабовъ вымирало, не вынося тягостей. Чтобы больше огрубить рабовъ, пхъ держали въ цФпяхъ; въ поле, въ рудникахъ, въ каменоломняхъ, въ оружсйныхъ — везде можно было встрѣтпть рабовъ въ кандалахъ на шее пли на иогахъ. У множества рабовъ были головы совершенно бритыя, у другихъ выбрита поло- вина головы. Но это делалось не со всеми. Общій же для всехъ рабовъ знакъ ихъ зависимаго по- ложенія составляло клеймо, выжженное каленымъ желѣзомъ на лбу или на щеке. Были даже такіе господа, которые выжигали на лицахъ своихъ ра- бовъ свое собственное имя. Пища рабовъ была самая жалкая, въ такомъ количестве и такого качества, чтобы не исто- щить силъ рабочаго до упадка. Случалось не- редко, что бедные господа привязывали къ шеѣ рабовъ, вертящпхъ жернова, доску сь отверсгіемъ