Кризис русской школы

снисходительнѣе на дѣло. «Само министерство народнаго про- свѣщенія начало, кажется, тяготиться тѣмъ напряженными состояніемъ, въ которое были поставлены вещи изувѣрной ревностью его агентовъ.» Но университету, какъ учреждению, отъ этого не стало легче. «Конечно, послѣ всего случившагося профессора Раупахъ, Германъ н другіе не могли уже про- должать свою дѣятельность въ университетѣ, отъ чего послѣдпій лишился лучшихъ силъ своихъ и влачилъ печально свое существованіе до самаго вступленія въ министерство графа Уварова». Но верхомъ издѣвательства иадъ университетами является, конечно, то, что продѣлывалъ въ Казани приснопамятный Маг- ницкій. Въ своихъ «Воспоминаніяхъ» Н. И. Шенигъ передаетъ такой разсісазъ, который ходили о немъ въ Казани. «Въ Казани, собравъ университетский совѣтъ, они сдѣлалъ предложеніе, что находить мерзкими и богопротивными упо- треблять созданіе и подобіе Творца, человѣка, на анатомическіе препараты и хранить въ спиртахъ человѣческихъ уродовъ. Профессора прекословить не посмѣли и рѣшили предать землѣ анатомически! кабинетъ съ подобающей почестью. Вслѣдствіе сего заказаны были гробы, въ нихъ помѣстили всѣ препараты, сухіе и въ спиртѣ, и, но отпѣтіи панихиды, въ парадѣ и съ процессіей, понесли на кладбище, гдѣ и предали землѣ.» Н. ГІ. Загоскинъ въ своей «Исторіи казанскаго университета», правда, показали, что это — легендарное сказаніе. Но надо было глубоко поразить воображеніе, чтобы могла родиться подобная легенда, и у Загоскина же приведено достаточно разительныхъ примѣровъ святошества и охранительныхъ иеистовствъ Маг- ницкаго, чтобы современниковъ его нельзя было упрекнуть за смѣшное легковѣріе. Тотъ же Н. И. Шенигъ приводить у себя и еще одно казанское преданіе , «Въ другое собраніе университета Магницкій краснорѣчішо изложили необходимость соединенія въ ученыхъ людяхъ уче- ности со свѣтскими приличіями и наружными формами и, за- мѣтивъ, что большая часть гг. профессоровъ, вдавшись въ ученіе, изслѣдованія и занятія, до того пренебрегаютъ