Кризис русской школы

— 20 — наружностью, что являются посмѣшшцемъ для учащихся, пред- ложить имъ поочередно приходить къ нему и получать уроки и наставленія, какъ входить въ гостпныя и дѣлать поклоны, сообразно съ принятыми въ свѣтѣ обыкповеніями. Профессора опять не посмѣлн прекословить и должны были учиться у пего поклонамъ и шарканью, что оіть преподавалъ имъ со всевозможной важностью, самъ же въ душѣ смѣялся». Разсказъ кончается неизбѣжиымъ заключеніемъ: «Выходки эти до того однако же раздражали благомыслящихъ, а особенно ішостранцевъ, что они всѣ оставили уииверситетъ»... Какъ же при этомъ министерство могло поддерживать въ университетахъ достаточную полноту преподаванія? Съ завидной для современныхъ министровъ простотой. Наличному составу профессоровъ поручалось заботиться о томч», чтобы каѳедры не пустовали, хотя бы при этомъ спеціалисту по лнтературѣ приходилось читать курсъ политической экономіи, — какъ то н было въ петербургскомъ университетѣ послѣ его разгрома. 30 января 1827 г. А. В. Никитенко заносить въ свой дневпнкъ: «Я много трудился надъ диссертаціей «О политической эко- номій вообще и о производимое™ богатствъ, какъ главнѣйшемъ предметѣ оной». Не скажу, чтобы я доволенъ былъ ею; я по успѣлъ еще такъ, какъ должно, вникнуть въ сію важную науку. Бутырскій — хорошій профессоръ словесности, но поли- тическую экономно плохо читаетъ. Оиъ въ вѣчномъ проти- ворѣчіи съ самимъ собою: сегодня утверждаетъ одно, а завтра опровергаетъ. Каоедра политической экономіи, очевидно, не по пемъ. Позианія его въ ней поверхностны. Очень жаль, что сія высокая наука не имѣетъ у иасъ лучшаго преподавателя. Многіе, однако, полагаютъ, что духъ ея не согласенъ съ су- ществующими» у иасъ порядкомъ вещей, и потому препода- ваніе ея у насъ обставлено большими трудностями.» Соединенными усиліями истинно-русской профессуры и учеб- наго начальства университеты были очищены, иакоиецъ, отъ элементовъ, проявлявшихъ пагубную склонность къ свободѣ мысли. «Инструкція директору казанскаго университета», Вы- сочайше утвержденная 17 января 1820 г., въ одномъ изъ самыхъ существеппыхъ своихъ параграфовъ гласила: «Душа