Кризис русской школы

_ 24 — «Графъ Строгановъ, назначенный попечителемъ, — вспомина- ешь о томъ же гіереломѣ въ университетской жизни С. М. Со- ловьеву — нашелъ университетский корпусъ въ шіачевномъ со- стояніи... Большая часть профессоровъ были люди бездарные, отсталые, съ нелѣпымп выходками и привычками, подвергав- шіеся вслѣдствіе этого насмѣшкамъ студентовъ ; мы уже съ трудомъ могли вѣрить разсказамъ нашихъ предшественников!, до-строгановскихъ о томъ, что позволяли себѣ Смирновы, Ма- ловы, Щедрнтскіе, Снегиревы на лекціяхъ и экзаменахъ. Стро- гановъ выгналъ ихъ всѣхъ и замѣстилъ каѳедры новоприбыв- шими изъ-за границы учеными; отсюда понятно, что онъ связалъ свое дѣло неразрывно съ дѣломъ послѣднихъ, которые нашли въ немъ покровителя и нроводителя ихъ мыслей и плановъ ; отсюда понятно, каісъ онъ смотрѣлъ на эти остатки старины,— на Погодина, Шевырева, Давыдова ; онъ держалъ ихъ въ уннверситетѣ но авторитету, какой они успѣли пріобрѣсти, и по неимѣнію людей, которыми бы можно 'было ихъ замѣнить, ибо для каѳедры русской нсторіи н русской словесности не посы- лали молодыхъ людей за границу, а свои еще не подросли...» 1835 годъ отмѣчается, какъ эра, и Костомаровымъ въ его воспоминаніяхъ о харьковскомъ универснтетѣ: и тамъ почув- ствовалось біеніе новой жизни, когда на каѳедру взошли вер- нувшіеся изъ Германіи Лунинъ и Валицкій. Но тотъ же 1835 годъ былъ, какъ пзвѣстно, годомъ изданія новаго универси- тетскаго устава, носившаго огіредѣленно ретроградный, никола- евскій характеръ. Ближайшимъ образомъ, положимъ, уставъ этотъ никаісъ не отразился на теченіи университетской жизни. Недаромъ и на страницахъ сборника онъ фигурируешь только въ оффиціалыюй части: въ воспоминаніяхъ современниковъ ему совсѣмъ не удѣляется вниманія. Отнявъ у университетов!, автономію и сдѣлавъ попечителя ихъ нстнннымъ хозяином!., узаровскіи уставъ лишь закрѣпилъ легально то, что на дѣлѣ всегда существовало. Либерализмъ устава 1804 г. остался на бумагѣ, и не служили помѣхой грубѣйшему административному самоуправству ни Рунича съ Магницкимъ, ни Голохвастовыхъ, Мусиныхъ-Пушкиныхъ н tutti quanti. «Я сдѣлаю то, что васъ будутъ драть розгами... Не говорите мнѣ объ уставѣ, — я вашъ