Кризис русской школы

давыихъ поръ не вѣдали этого закона соотиошенія между теоре- тической наукой и практической жизнью» 1 ). Для всякаго созиательнаго нѣмца всѣ эти утвержденія давно являются безспориыми. И потому-то при мысли о судьбѣ уин- верситетовъ въ эпоху знаменитыхъ карлсбадскихъ постановле- ній, въ эпоху германскаго «успокоенія» и «укрѣпленія основъ»,— самые сдержанные историки такъ легко теряютъ самооблада- ніе. Такъ тѣспо связана была вся будущность страны съ этимъ союзомъ между государствомъ и наукой, который генію Гумбольдта удалось заключить, и такъ легко твореніе Гум- больдта могло быть погублено навѣки. И кѣмъ же? Той жалкой камарильей и той негодной частью бюрократіи, который въ минуту національныхъ бѣдствій попрятались было робко но щелямъ и выползли оттуда, чтобы губить высокія геніальпыя пачинанія, напоминавшія иыъ о собственной ихъ трусости и позорѣ. И чтобы отмѣтить эти лица, рука историка невольно берется за каленое желѣзо. II. Не буду продолжать исторіи нѣмецкихъ университетовъ, — извѣстно всякому, что послѣ обращенія германскихъ странъ въ правовыя государства ихъ университетское население стало относиться къ разряду «счастлнвыхъ народовъ», т.-е. такихъ, которые «исторіи не имѣютъ», — и перейду къ Россіи. На Западѣ новое государство и новая, истинная наука могутъ считаться ровесниками, н создались они независимо другъ отъ друга. Въ Россіи положеніе иное. Въ Россіи на- ука много моложе государства, и государство заявляетъ даже претензію смотрѣть и на отечественную науку наравнѣ съ прочей культурой, каісъ на свое созданіе. Но съ этихъ гор- дыхъ заявленін надобно сдѣлать большую скидку. Конечно, еще съ XI I вѣка, особенно же со времени Петра, правитель- ство трудилось, чтобы открыть доступъ европейской образо- ванности въ русское государство, и прилагало свои старанія х ) К. Тимирязев*. Насущный задачи современнаго естествознания, стр. 368—369.