Кризис русской школы

— 43 — Но наша бѣдность, порожденная тѣмъ же отсутствіемъ науки н образованія, дѣлала для Россіи совершенно невозыожнымъ развитіе науки безъ государственна™ ей содѣйствія. Если и въ другихъ странахъ первостепенно важны тѣ государствен- ные авансы, о которыхъ говорится у Ренана, то въ Россіи они являлись и, къ сожалѣнію, все еще являются для науки вопросомъ жизни. Крѣпче, чѣыъ гдѣ-либо, спаяна бѣдностыо у насъ связь между государствомъ и наукой. Отсюда же и по- втореиіе въ нашей нсторіи того конфликта между правитель- ственной властью и университетами, какъ носителями науки, который пережила въ свое время Германія. Только у насъ конфликта этотъ явился въ еще болѣе острой формѣ. Свобода и наука, — вотъ условія, чтобы Россія могла отвое- вать себѣ должное мѣсто среди культурныхъ націй: такъ гово- рила «эпоха великихъ реформъ», и нѣкоторое время прави- тельство склонно было исполнить оба требованія программы. «Наука, господа, — проповѣдывалъ, разъѣзжая по Россіи, даже такой министръ, какъ Норовъ, — всегда была для насъ одною изъ важиѣйшихъ потребностей, но теперь она — первая.» А параллельно шло освобожденіе крестьянъ, введеніе городского п сельскаго самоуправленія и рядъ реформъ, въ которыхъ общество, не безъ основаній, считало возможнымъ видѣть подготовку къ переводу Россін на основы правового государ- ства. Затѣмъ отказъ правительства дѣлать дальше хоть шагъ на пути къ свободѣ и даже попятное его движеніе въ этомъ отношеніи. Но отъ признанія необходимости науки для Россін и ретроградное правительство не сочло возможнымъ отказать- ся, ибо всѣмъ оыло ясно, что безъ нея не могутъ удовлетво- ряться въ условіяхъ жизни XIX вѣка ни фискальный, пн административный, ни военныя нужды такого государства, какъ Россія. Правительство при этомъ изыскивало всѣ мѣры къ тому, чтобы «обезвредить» эту науку, безъ которой ему же самому больше никакъ нельзя было обойтись. Однако «вредъ» тутъ приносило научное образованіе самой своей при- родой, и втунѣ оставались всѣ измышлявшіяся для его «оздо- ровленія» средства, равно какъ репрессивный драконовскія мѣры.