Кризис русской школы

_ 44 — Мы не хотимъ сказать, конечно, чтобы мѣры эти проходили даромъ. То пышное развитіе университетовъ,какъ носителей науки, которое сулила Россіи ихъ весна, осталось въ области обманутыхъ надеждъ. При тѣхъ условіяхъ, въ которыя пра- вительство поставило работу университетскихъ дѣятелей науки, таланты пересталитударваться, какъ въ пору, когда и юнкеръ Бекетовъ, и правовѣдъ Ковалевскій, и саперъ Сѣченовъ всѣ словно волшебствомъ превращались въ звѣзды профессуры. Среди же тѣхъ, кто все-такиготовъ былъ сдѣлать изъ универси- тетской работы подвигъ жизни, рука заботившейся объ оздо- ровленіи университетовъ правительственной власти чаще всего выхватывала самыхъодаренныхъ. И среди лицъ, уже стоявшихъ на работѣ, далеко не было прежняго энтузіазма и подъема. Университетская атмосфера стала не такой, гдѣ легко наро- ждаются и зрѣютъ смѣлыя научныя идеи. А вмѣстѣ съ тѣмъ подтачивалиськакъ прежнія здоровыя отношенія преподава- телей со студентами, такъ и горячая вѣра общества въ свои университеты. Но въ университетахъвсе-жене умерлапаука; изъ университетовътотъ, кто къ этому стремился, все-же вы- носилъ научное образованіе, а ѵъ нимъ роковымъ образомъ въ нашихъ условіяхъ и вражду къ существовавшему въ Рос- сін строю. Въ Россіи, — съ негодованіемъ и яростью восклидалъ Кат- ковъ, требуя новыхъ репрессій противъ университетовъ, — есть два правительства: одно — законное, главные органы котораго находятся въ Петербургѣ, другое — самозванное,интеллигент- ское, главой котораго является московский университета. Надобно же положить этому двоевластію конецъ. И полагалиэтому конецъ разными способами и гнули выю интеллигенціи желѣзною рукой на пагубу для нея и для самихъ себя. Трудно дѣйствителыю учесть ужаснѣйшій ущербъ, ко- торый терпѣла и терпитънаша родина отъ отношеній, сло- жившихся у насъмежду такими двумя [факторами культуры, какъ государство и наука въ широкомъ смыслѣ. Потери, испытываемый наукой и образоваиіемъ, яснѣе еще предста- вляются общественному сознанію. Но развѣ государство само не изуродовало себя больше всего именно тѣмъ, что оно