Итоги XVIII века в России. Введение в русскую историю XIX века

— 398 — гувернеровъ и гувернантокъ ; отецъ успокаивался па томъ, что у него «лучшій аббе за сыномъ ходить», а мать устра- нялась отъ участія въ воспитанін дочери на основаніи вполнѣ резоннаго соображенія: «Для чего же я мадамъ держу?» Естественно, что такіе отцы и матери съ распростертыми объятіями приняли тѣхъ эмигрантовъ-французовъ, которые «тысячами безпошлинно выгружались въ Кронштадтѣ и пріѣзжали въ Россію съ спеціальной цѣлыо— «pour se faire outschitels des enfants ». Они заняли мѣста въ дворянскихъ семьяхъ; служа въ нихъ образцомъ свѣтскости, они яви- лись « образователями ума и сердца» дворянской молодежи и — за исключеніемъ очень немногихъ — оправдали приго- воръ современнаго наблюдателя, что « принесли они съ собой все, что было гнуснаго-, сквернаго и преступнаго на родинѣ ихъ». Большинство самозванныхъ педагоговъ было грубо необразованно; «языкамъ они учили безъ грамматики, чис- ^ ламъ и измѣреніямъ безъ доказательствъ », не удивительно, і что со временемъ ихъ воспитанники «не, могли на русскомъ языкѣ написать двухъ строкъ, умѣя, правда, краснорѣчиво говорить по-русски непечатнътя слова».- Тѣмъ болѣе впрокъ шла другая наука, которую изучала дворянская молодежь подъ руководствомъ эксъ-маркизовъ и виконтовъ, —наука романовъ, каламбуровъ и скабрезныхъ анекдотовъ. Нерѣдко дворянскихъ подростковъ отдавали въ столич- ные панеіоны для пополненія образованія, которому дома быль положенъ такой солидный фондъ. Содержателями этихъ пансіоновъ были тѣ же эмигранты обоего пола, только худшаго еще типа. «Сколько тогда сгубили дѣтей въ пан- сіонахъ, — -жаловались впослѣдствіи : ■ — мальчики въ 10—11 лѣтъ пили мертвую чашу и знали всѣ продѣлки разврата». Что до воепитанія дѣвушекъ въ женскихъ пансіонахъ, то оно въ неменьшей степени было въ болыпинетвѣ случаевъ «самымъ безнравственнымъ » ; вѣдь случалось, что въ этихъ «вертенахъ» открывался. « бѣглыми, наглыми француженками постыдный торгъ честью русской женщины». Впрочемъ, строго говоря, этими пансіонами давалось ихъ питомцамъ именно то, что потомъ требовалось съ нихъ въ жизни. Въ свѣтѣ считалось «дурнымъ тономъ, чтобы дѣ- вушка подходила къ столу, на которомъ лежали газеты и