Итоги XVIII века в России. Введение в русскую историю XIX века

— 400 — сводился къ дикому азарту : « моему, молъ, нраву не пре- пятствуй ». Эпидемичность этого азарта обличаетъ тотъ нравствен- ный закалъ, который отличалъ всю массу средняго русскаго дворянства. Въ самомъ дѣлѣ, въ ней напрасно будешь искать пониманія требованій даже элементарной морали : въ ней нѣтъ ни понятія чести, ни чувства долга, ни сознанія собственнаго достоинства, ни уваженія къ чужой лич- ности. Въ Россіи — если вѣрить современному наблюдателю, близко знакомому съ дворянскимъ бытомъ конца XVIII в.— всѣ стремятся къ знатности и богатству; въ ней человѣкъ почтенъ по мѣрѣ великолѣпности житія и уборовъ». Нельзя, правда, не признать, что «нравы стали въ ней умягчаться, но съ тѣмъ вмѣстѣ и распутство стало виднѣй», виднѣй и въ личной и въ общественной жизни. Съѣзды дворянъ были « отмѣнно велики и забавны ; всѣ участники ихъ такъ «привыкли къ играмъ, особливо карточ- нымъ, что истинно даже во снѣ онѣ имъ снились, и имъ даже скучно было безъ нихъ». Глядя на разгулявшихся дворянъ, пессимиета-свидѣтеля одолѣваетъ даже еомнѣніе, прибавилось ли въ этихъ людяхъ хотя бы даже внѣшняго лоска; въ ихъ обществѣ «произносятся вещи, едва терпи- мыя даже на ярмаркахъ»; слушая ихъ рѣчи, невольно вспо- минается, что говорилось о ихъ познаніяхъ въ области род- ного языка. Всѣхъ этихъ людей ослѣпляетъ мишурный блескъ чина, богатства, родовитости. Милліоны, генераль- ство, титулы обладаютъ какой-то магической силой, передъ которой пасуетъ каждый, кто стоитъ на соціальной лѣст- ницѣ хоть ступенью ни.же и генеалогическое древо котораго хоть немного отстало въ ростѣ. Сильнаго міра сего сопрово- ждаеть цѣлая свита ; къ нему льнетъ, передъ нимъ на пере- бой заискиваетъ его же собратія, дворянская мелкота. Тол- пой сопровождаетъ она его на псовую охоту, на скачки, на « игрища » - оргіи, довольная тѣмъ, что даромъ наѣдается ж напивается за его столомъ. Въ своей благодарности за хлѣбъ-соль эти прихлебатели не знаютъ границъ; за все они спасибо скажутъ, и за ласку и за грубость ; мало того, они и личное оекорбленіе вмѣнятъ въ честь себѣ.