Итоги XVIII века в России. Введение в русскую историю XIX века

— 439 — злонравныхъ », чтобы, какъ самъ Кантемиръ объясняетъ, «обличить тѣхъ дворянъ, которые, будучи лишены всякаго благонравія, однимъ благородіемъ тщеславятся и, сверхъ того, завидуютъ всякому благополучію другихъ, кои чрезъ свои труды изъ низшаго въ знатное достоинство лроисхо- дятъ». Порою эти обличенія звучатъ очень смѣло и пред- вѣщаютъ борьбу за равенство и свободу, которой ознаменуется вторая половина вѣка. « Та жъ и въ свободныхъ и въ хо- лопяхъ течетъ кровь, та же плоть, тѣ жъ кости » — доводъ и журналовъ Новикова противъ «дворянъ злонравныхъ». Третья сатира Кантемира прямо посвящена Ѳеофану Про- коповичу, « которому сила высшей мудрости свои тайны всѣ открыла», и даетъ типы разныхъ страстей и пороковъ чело- вѣческихъ : скупость, мотовство, любопытство, лицемѣріе и ханжество, лесть и угодничество, тщеславіе, пьянство, гор- дость, зависть и т. п. Близко задѣваетъ дѣйствительность своего времени пятая сатира, особенно, гдѣ рѣчь идетъ о временщикахъ : « болваномъ Макаръ вчерась казался народу, годенъ лишь дрова рубить или таскать воду; никто ощу- пать не могъ въ немъ ума хоть кроху, углемъ чернымъ всякъ пятналъ совѣсть его плоху. Улыбнулося тому жъ счастье Макару, и сегодня временщикъ : ужъ онъ всѣмъ подъ пару честнымъ, знатными, искусными людямъ ста- новится, всякъ уму наперерывъ чудну въ немъ дивится, сколь пользы отъ него царство ждать имѣетъ!.. Зависть мучить между тѣмъ многихъ, коимъ мнится себѣ то при- стойнѣе мѣсто, и трудится не одинъ Макара сбить съ чужого мѣста... Макаръ скоро поскользнулся на льду скользкомъ; день его свѣтлый столь минулся спѣшно, сколь спѣшно насталь». Среди обличеній нетрудно уловить въ сатйрахъ Кантемира и положительный идеалъ. Въ седьмой сатирѣ онъ говорить о необходимости новаго воспитанія для но- выхъ людей, у которыхъ общіе интересы выше личныхъ ; заботясь о « добрыхъ нравахъ», онъ не меньше обращаетъ вниманія и на науку, чѣмъ нѣсколько отличается отъ дѣятелей екатерининской поры. Провести этотъ идеалъ въ жизнь могъ, по мнѣнію Кантемира (какъ раньше Ѳеофана, а позже — Ломоносова), монархъ въ родѣ Петра Великаго. Въ честь поелѣдняго Кантемиръ начали было даже писать