Итоги XVIII века в России. Введение в русскую историю XIX века

— 447 — благодаря подвижности своей натуры, воспріимчивости, осо- бымъ условіямъ своей культуры, напримѣръ, свѣтскости, любви къ краснорѣчію и т. п., явились главными посред- никами въ международномъ идейномъ общеніи. Пусть, какъ говорятъ нѣкоторыѳ историки, мало оригинальности во фран- цузской « философіи XVIII в. », нѣтъ твердыхъ научныхъ есновъ, а самыѳ-дѳ представители этой филоеофіи— мелкія и слабця натуры, безъ тво23ческаго генія, отсфывающаго новые законы, безъ глубокой любви къ истинѣ, заставляю- щей непрерывно и сосредоточенно мыслить, наконецъ, безъ того нравств'еннаго героизма, который исключаетътщеславіе, неискренность, корыстолюбіе, распущенность и т. п. Пусть все это и многое другое будетъ справедливо, все-таки за- слуга французскихъ философ овъ-просвѣтителей неизмѣрима въ пробужденіи интереса къ общественнымъ вопросамъ и къ улучшенію всѣхъ сторонъ жизни. Нельзя винить ихъ за то, что они нооятъ черты всѣхъ проповѣдниковъ. Они вѣрятъ въ разумъ, должеиствующій охватить, разсудить и устроить міръ ; они часто не знаютъ лпъры въ отрицаніи. какъ раньше, можетъ-быть, не знали мѣры въ преклоненіи передъ извѣстными порядками ; они повторяются и вполнѣ сознательно: «буду повторяться — говорить Вольтеръ — пока міръ не исправится»; наконецъ, они не для себя прежде всего читаютъ, размышляютъ, пишутъ, а для общества, для блага человѣчеетва. Философія превращается въ своего рода патріотизмъ. Вначалѣ эта проповѣдь была невиннымъ салоннымъ разговоромъ. «Все казалось тогда такимъ невин- нымъ въ этой филоеофіи, которая оставалась замкнутою въ сферѣ чистыхъ умозрѣній и въ самыхъ смѣлыхъ своихъ выходкахъ никогда не искала ничего другого, кромѣ мир- наго упраягненія ума» (Морелле). Но по мѣрѣ распростране- нія разными путями (книга, театръ и т. д.) все въ низшіе и низшіе слои населенія, гдѣ иго « стараго режима » реально чувствовалось, эта философія пріобрѣтала боевой характеръ и, формулировавъ народныя стремленія, явилась предвѣет- ницей великой революціи. Первые и самые тяжелые удары выпали на долю религіи. Теологическая точка зрѣнія, изгонявшая природу и дѣйстви- тельность, объявлена несостоятельной. Всѣ болѣе или менѣе