Итоги XVIII века в России. Введение в русскую историю XIX века

— 489 — деревнѣ, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своихъ подданных ъ ». «Гдѣ государь мыслить, гдѣ знаетъ онъ, въ чемъ его истин- ная слава, тамъ человѣчеетву не могутъ не возвращаться его права; тамъ всѣ скоро ощутятъ, что каждый долженъ искать своего счастья и выгодъ въ томъ одномъ, что за- конно, и что угнетать рабствомъ себѣ подобныхъ беззаконно». Трудно не узнать въ подобныхъ тирадахъ философекихъ и политическихъ идей вѣка, просачивавшихся въ русскую литературу всякими способами ; невольно сопоставляются рѣчи Стародума съ статьями Наказа. Прежде всего Старо- думъ обращается съ своими нравоученіями къ дворянству, его хочетъ воспитать, надъ его недостатками больше всего грустить. «Дворянинъ, недостойный быть дворяниномъ, - подлѣе его ничего на свѣтѣ не знаю ! » При дворѣ и въ выс- шемъ свѣтѣ Старо думъ увидѣлъ, что «между людьми слу- чайными и людьми почтенными бываетъ иногда неизмѣрішая разница, что въ болыномъ свѣтѣ водятся премелкія души и что съ великимъ просвѣщеніемъ можно быть великому скареду». «Въ этой сторонѣ по большой прямой дорогѣ ни- кто почти не ѣздитъ, а всѣ объѣзжаютъ крюкомъ, надѣясь доѣхать поскорѣе... Двое, встрѣтясь, разойтитьея не могутъ. Одинъ другого сваливаетъ, и тотъ, кто на ногахъ, не подни- маетъ уже никогда того, кто на земли». Такъ Фонвизинъ, а раньше Екатерина, Щербатовъ и другіе, несмотря на сердечное влеченіе къ дворянству, долженъ былъ рисовать, изъ чувства справедливости, печальную картину своего рода «оскудѣнія» гоеподетвующаго сословія. Фонвизинъ, благодаря свойству своего ума, спокойнаго и насмѣшливаго, благодаря европейскому образованію, болѣе былъ способенъ къ анализу жизни, чѣмъ Державинъ, чело- вѣкъ воображенія. Державина можно назвать «пѣвцомъ екатерининскаго вѣка» не за лѣтопиеь побѣдъ и завоеваній, успѣховъ нашей гражданственности, ■ наукъ и промышлен- ности, не за опиеаніе блестящихъ и пышныхъ праздниковъ вельможъ и т. п., а за выраженіе тѣхъ чувствъ и настрое- ній, какія переживали современники Екатерины II. «Было какое-то очарованіе, которыми жилъ тогда русскій народъ, — говорить Хомяковъ ; — было восторженное настроеніе, без-