Итоги XVIII века в России. Введение в русскую историю XIX века

— 76 — ■съ одного конца, а мы съ другого». Въ свою очередь, стрѣльцы, отправляясь въ походъ къ Москвѣ, имѣли на- мѣреніе «послать вѣдомость» къ донскимъ казакамъ. Но въ программахъ, настроеніяхъ и конечныхъ цѣляхъ стрѣль- цовъ и казаковъ было слиткомъ мало< общаго, что могло бы служить достаточнымъ основаніемъ для вступленія ихъ другъ съ другомъ въ политическій союзъ. Бѣльмомъ на глазу для стрѣльцовъ являлось « брадобреніе, табакъ, ино- земное платье» и «Нѣмецкая слобода». Послѣднюю они считали злокозненнымъ источникомъ всѣхъ ударовъ, на- правленныхъ противъ нихъ и противъ охраняемой ими на- ціональной старины, тогда какъ ихъ взоры за помощью устремлялись къ Дѣвичьему монастырю, гдѣ была зато- чена ихъ бывшая покровительница, царевна Софья. Астра- ханскій бунтъ 1705 г., происшедшій послѣ разгрома стрѣль- цовъ, хотя по составу участниковъ и дол'женъ считаться обывательскими, все же восходить своими корнями къ стрѣлецкимъ традиціямъ. Онъ не только носилъ, главными образомъ, характеръ націоналистическаго протеста противъ иноземныхъ нововведений, но и ферментомъ его служили воспоминанія о судьбѣ прежнихъ носителей этого протеста, етрѣльцовъ.. «Стрѣльцовъ всѣхъ разорили, разослали съ Москвы, а въ мірѣ стали тягости, пришли службы, велятъ носить нѣмецкое платье» — вотъ какъ формулировали свои жалобы астраханскіе бунтари. «Стали мы въ Астрахани за вѣру христіанскую и за брадобреніе и за нѣмецкое платье, и за табакъ» — гласить одна изъ мѣстныхъ прокламацій. Въ отличіе отъ націоналистической окраски стрѣлецкихъ и примыкающихъ къ нимъ требованій, въ казачьихъ про- скрипціяхъ, кромѣ' «нѣмцевъ», фигурировали еще «бояре, воеводы и приказные люди», къ которыми прибавились внослѣдствіи «прибыльщики». Стало-быть «Дѣвичій мона- стырь», какъ и «Нѣмецкая слобода» въ одинаковой мѣрѣ не символизировали общественнаго идеала казачества. Не исчерпывались пожеланія казачества и облегченіемъ фи- скальная и бюрократическая гнета. «Чѣмъ бы имъ не токмо, что всѣмъ Дономъ, но и всѣмъ московскими госу- дарствомъ замутить » — вотъ о чемъ они умышляли въ 1698 г. Когда Булавинъ въ 1708 г. подняли Донъ и За-