Ключевский В.О. Очерки и речи

— 124 — Тамара не достается навсегда духу-искусителю; ей все про- щается за то, что она много страдала и любила. Новое настроеніе выразилось въ дѣломъ рядѣ поэтическихъ обра- зовъ, которые каждый изъ насъ такъ хорошо помнитъ смо- лоду. Мятежный парусъ, просящій бури, какъ будто въ буряхъ есть покой, пустынныя пальмы, наскучившія своимъ спокойнымъ одиночествомъ и поплатившіяся жизнью за удовле- творенное желаніё порадовать чей-нибудь благосклонный взоръ, дубовый листокъ, оторвавшійся отъ родной вѣтви и на далекбй чужбинѣ напрасно просящій пріюта у молодой избалованной чинары, одинокій старый утесъ, тихонько пла- чущій въ пустынѣ послѣ разлуки съ погостившей у него золотой тучкой, наконецъ, этотъ двойной С о н ъ, поражающій красотой скрытой въ немъ печали, въ которомъ о н ъ, оди- ноко лежа въ знойной долинѣ Дагестана съ пулей въ груди, видитъ во снѣ, какъ е й среди веселаго пира грезится его трупъ, истекающій кровью въ долинѣ Дагестана, какъ непохожи эти образы на прежде ласкавшую воображеніе поэта дикую картину бурнаго океана, замерзшаго съ подня- тыми волнами, въ театральномъ видѣ мертвеннаго движенія и безпокойства! Въ этихъ образахъ и жажда тревогъ и волненій безъ цѣли, безъ мысли о счастьѣ, просто какъ привычная потребность безпокойнаго сердца, и грустная иронія жизни надъ горделивымъ и самолюбивымъ желаніемъ стать источникомъ счастья и радостей для другихъ, и уеди- ненная грусть о мимолетно скользнувшемъ счастьѣ, и упрекъ безсердечному самодовольству счастливыхъ людей, и безмол- вная безъ жалобъ обоюдусторонняя заочная скорбь разры- ваемаго смертью взаимнаго счастья безъ возможности утѣшить другъ друга въ минуту разлуки, — все мотивы, мало отвѣ- чающіе эпопеѣ бурныхъ страстей, самодовольной тоски и гордаго страданія, которыми проникнуты раннія произведе- нія поэта. Наконецъ, рядъ надменныхъ и себялюбивыхъ героевъ, все пережившихъ и передумавшихъ, брезгливыхъ носителей скуки и прѳзрѣнія къ людямъ и жизни, у кото-