Ключевский В.О. Очерки и речи

— 136 - этого свѣта вмѣстѣ съ понятіями и привычками унаслѣдовалъ онъ и раннюю возбужденность чувствъ, которой самъ дивился и которой любилъ надѣлять свопхъ героевъ: трехъ лѣтъ онъ плакалъ, растроганный пѣсныо матери, десяти лѣтъ былъ уже влюбленъ. Ему тяжело было поднимать сатири- ческій бичъ на это общежитіе, хотя норой онъ и хлесталъ нмъ самое общество и далее страдалъ за это. Ему пришлось бы бить по собственными больными мѣстамъ, до которыхъ и безъ того было больно дотронуться. Не имѣя силъ биче- вать испорченное общежитіе, съ которыми онъ такъ тѣсно соприкасался, онъ обратили печальную мысль на болѣзни, которыми самъ заразился чрезъ это соприкосновение. Эта печаль прошла двѣ фазы въ своемъ развитіи. Первая была порой бурнаго и оясесточеннаго разочарованія. Нреясде всего, своею тревожною мыслью и тонкими чутьемъ поэтъ постигъ пустоту и призрачность тѣхъ благъ, изъ которыхъ люди его общества строили свое личное счастье и въ которыхъ онъ самъ искали его. И презирали онъ этотъ міръ ничтожный, Гдѣ жизнь — измѣнъ взаимныхъ вѣчный рядъ, Гдѣ радость и печаль— все призракъ ложный, Гдѣ память о добрѣ и злѣ — все ядъ. Это зрѣлище развѣяло его собственный юношескія мечты и отравило ему вкуси жизни. Бывало, и онъ молилъ о счастьѣ Теперь . . . тягостно мнѣ счастье стало, Какъ для даря вѣнецъ. Послѣ, незадолго до смерди, въ Валерикѣ, поражающемъ сосредоточенною и ясесткою печалью, которую такъ рѣдко выдерживали Лермонтовъ, онъ въ сясатой, какъ бы схема- тической исповѣди изложили ходи своего разочарованія, послѣдовательными моментами котораго были: любовь, стра- даніе, безплодное раскаяніе и, наконецъ, холодное размыш- леніе, убившее послѣдній цвѣтъ ясизни. Невозможно счастье, такъ и не нужно его, — таковъ былъ нѣсколько надменный