Ключевский В.О. Очерки и речи

— 167 — мичнымъ удивленіемъ, съ какимъ встрѣтили бы мы газетное нзвѣстіе о спортсменѣ, рѣшившемся проползти ничкомъ отъ Москвы до Петербурга. За то и наши спортсмены „родной старины" мстили своимъ насмѣпіникамъ самымъ безпощад- нымъ христіанскимъ великодушіемъ: они не только весело, безъ ненависти и злости шли по саркастическому терновнику, которыми, усыпали ихъ плохо протоптанный путь, но даже находили досуги, выражать сожалѣніе о людяхъ, которые принимали на себя неблагодарный и непосильный трудъ смѣяться надъ ними. Такъ, Мусинъ-Пушкинъ, говоря въ одномъ нзъ своихъ ученыхъ изданій о людяхъ моднаго француз- скаго воспитания, тѣхъ самыхъ людяхъ, которые особенно ядовито глумились надъ любителями старины и болѣе всего отечественной старины, съ непритворною жалостью скорбитъ о томъ, что, привыкши просыпаться за полдень, никогда не видали они красоты солнечнаго восхода и не испытывали удовольствія слушать утреннее Божіе славословіе. Это оыли превосходные живые сюжеты для тогдашняго водевиля; но они нисколько не боялись опасности увидѣть въ театрѣ са- михъ себя изъ партера на сценѣ. Такой счастливый харак- тера надобно думать, вырабатывался въ нихъ при помощи ихъ своеобразнаго отношенія къ предмету своей охоты; въ свою возню съ манускриптами они вносили такой взглядъ на дѣло или, выражаясь ихъ любимымъ словечкомъ ихъ лее собствениаго издѣлія, такое „умоначертаніе", которое помо- гало имъ не только побѣждать техническія трудности чтенія и разумѣнія древнихъ лѣтописей п актовъ, но даже пони- мать п цѣнить столь обветшалое и отсталое нравственное и политическое міросозерцаніе, какое свѣтится сквозь не- уішоягія и неразборчивый строки этихъ незанимательныхъ для тогдашняго философскаго ума и сердца лроизведенШ отлшвшаго суевѣрія и произвола. Эти археолйгическіе Плюш- кины были не простые любители-собиратели отъ скуки или но дурной привычкѣ, а наболеные поклонники отечественной старины; собираніе древняго письменнаго тряпья и металли-