Ключевский В.О. Очерки и речи

— 231 — эти творѳнія попали въ прѳдѣлы великой восточно-евро- пейской равнины, на эту культурную tabula rasa, какою она представлялась западно-европейскому и даже иному тузем- ному просвѣщенному взгляду, эта смѣлая литература по- казалась здѣсь настоящимъ откровеніемъ свыше, своего рода новою легендарною Голубиною книгой, упавшею съ неба послѣ проливного дождя и дававшею простые и ясные отвѣты на всѣ мудреные міровые вопросы, какіе цѣлые вѣка мучили и сушили умъ и сердце человѣка. Въ этой литературѣ смѣло ставился и разрѣшался и вопросъ о вос- нитаніи. Новыя педагогическія воззрѣнія также имѣли тѣсную связь съ ходомъ европейскаго образованія, хотя иногда являлись нетерпѣливымъ и запальчивыми его отри- цаніемъ. Въ основѣ этихъ воззрѣній явственно сквозили высказанный еще въ концѣ XYII в. идеи старика Локка. Европейской культурѣ рѣдко доводилось выносить такія насмѣшки надъ собой, какою была его книга о воспитаніи. Въ своихъ университетахъ и въ школахъ поменьше и по- ниже она цѣлые вѣка громоздила сложное и съ виду вели- чественное зданіе школьной учености съ ея мудреными доктринами, диспутами, диссертаціями, теоріями, цитатами, комментаріями, а великій англійскій мыслитель, творецъ одной изъ самыхъ глубокихъ теорій познанія, въ легкой, совсѣмъ неученой книжкѣ повалили это громоздкое зданіе, возвѣстивъ, что молодому англійскому джентльмену все это излишне и непригодно, а нужны ему самыя простая вещи, нетолстая и нетеплая одежда, простая пища, пріучен- ныя къ холоду ноги, жесткая постель, свѣжій воздухъ, здравый разсудокъ, знаніе людей и природы, привычка молиться Богу утромъ и вечеромъ, правдивое сердце и гом^ подобный принадлежности благовоспитаннаго и добродѣтель- наго человѣка. Казалось, стоило только немнояско подымать, "чтобы тотчасъ придумать всѣ эти умныя и понятныя вещи, до которыхъ однако лишь теперь додумалась европейская мысль умомъ одного изъ своихъ величайшихъ мыслителей.