Ключевский В.О. Очерки и речи

— 250 — Руси, съ исторіей книжнаго чтенія. Мы привыкли въ сво- емъ представлѳніи соединять просвѣщеніе съ книгой, какъ съ однимъ изъ главныхъ его средствъ или пособій. Но въ исторіи нашего просвѣщенія былъ моментъ, когда средство начинало удаляться отъ своей цѣли, когда книга грозила вступить во вражду съ просвѣщеніемъ. Этотъ моментъ былъ дурнымъ перепутьемъ между двумя великими реформами, какія вынесло русское общество въ прошломъ вѣкѣ, между петровскою реформой порядковъ и екатерининскою рефор- мой умовъ. Такой разладъ между средствомъ и цѣлыо под- готовленъ былъ нѣкбторыми туземными и заносными усло- віями, дѣйствовавшими на составъ и направленіе кншкнаго чтенія, каісимъ питалось тогдашнее грамотное общество на Руси. Въ древней Руси читали много, но немногое и немногіе. Этимъ чтеніемъ съ строго-ограниченнымъ содержаніемъ и направленіемъ вырабатывались мастера-начетчики, которые знали свою литературу, свое боле ест венное писаніе, какъ они ее называли, не хулсе, чѣмъ Отче нашъ или свят- цы. Такіе начетчики не переводились у насъ во весьХУІІІ вѣкъ, не перевелись и донынѣ. Реформа Петра потребовала отъ высшихъ служащихъ классовъ новыхъ знаній, выходившихъ далеко за предѣлы древне-русскаго кншкнаго кругозора, и заставила читать новыя книги преимущественно учебнаго ха- рактера. Такъ какъ читали для ученья, а учились по долгу слуясбы, то эта литература разновозрастныхъ учебниковъ не могла стать популярной ни въ младшихъ, ни въ старшихъ возрастахъ, не могла привить читателямъ внутренней по- требности въ ней, которая пережила бы ея внѣшшою при- нудительность. Вѣдь, любознательность ея записныхъ потре- бителей поддерлшвалась болѣе всего экзаменной провѣркою и служебною отвѣтственностыо съ энергическими послѣд- ствіями той и другой, и по мѣрѣ того, какъ со смертью Петра истощались эти дѣятельные питатели научнаго огня, гасла и самая любознательность и застаивались въ пыли на