Ключевский В.О. Очерки и речи

— 264 — съ удивленіемъ встрѣчали въ русскомъ болыломъ свѣтѣ много дамъ и дѣвицъ, который говорили на четырехъ-пяти языкахъ, играли на разныхъ инструментахъ и отлично зна- комы были съ произвѳдѳніями пзвѣстнѣйшихъ ромаиистовъ Франціи, Англіи и Италіи. Въ этомъ знакомствѣ трудно искать любознательности, питавшей размышленіе. Къ этимъ дамамъ и дѣвицамъ шло воззваніе въ переведенной тогда идилліи мадамъ Дезульеръ: Овечки! ни наукъ, ни правилъ вы не зная, Паситесь въ тишииѣ: не нужно то для васъ. Надобно сказать правду объ этой идиллической чувстви- тельности: для массы сердецъ она служила только приправой чувственности, не смягчая чувства. Мамаша послѣ обычной утренней расправы на конюшнѣ съ крестьянами и крестьян- ками принималась за французскую любовную книжку и от- кровенно объясняла по-русски всѣ прелести любви и нѣж- ности прекраснаго пола своему тринадцатилѣтнему сыну ( Живописецъ Новикова). Среди самаго разлива этого чувственно-чувствительнаго чтенія стало проникать въ наше общество вліяніе просвѣ- тительной философіи. Можетъ быть, нигдѣ въ Европѣ эта философія такъ наглядно, какъ у насъ, не выказалась обѣ. ими своими сторонами, лицевой и оборотной. Въ нашей разрѣженной культурѣ, какъ въ рѣшетѣ, соръ мысли какъ-то самъ собою отсѣивался отъ ея зерна. Послѣ 28 іюня 1762 г. у насъ было не мало умныхъ и благомыслящихъ людей, ко- торые, становясь у дѣлъ, понимали, чѣмъ могутъ восполь- зоваться изъ содержанія этой философіи политика, право и общежитіе, и русское законодательство стало провозвѣстни- комъ ея зиждительныхъ идей. Но популярную силу этой философіи составляли не столько планы построенія новаго порядка, сколько критика существ у ющаго, приправленная насмѣшкой. Наша модно-образованная публика особенно по- нятливо воспринимала это критическое направленіе просвѣ. тительной философіи и не столько самую критику, сколько