Ключевский В.О. Очерки и речи

— 272 анствомъ и религіей и не имѣя краеугольнаго камня, на которомъ могъ бы основать свое душевное спокойствіе, когда И. В. Лопухинъ разсказываетъ въ своихъ запискахъ, какъ онъ, бывъ усердными читателемъ Вольтера и Руссо н заду- мавъ распространять въ рукописяхъ свой переводъ изъ вос- хитившей его Системы природы Гольбаха, вдругъ охваченъ былъ чувствомъ неописаннаго раскаянія, не могъ заснуть прежде, нежели сжегь приготовленную къ пропагандѣ кра- сивую тетрадку вмѣстѣ съ черновой, и успокоился вполнѣ только тогда, когда написалъ Рсізсуждеиіе о злоупотребленіи разума нѣкоторыми новыми писателями, —когда мы читаемъ о подобныхъ пароксизмахъ совѣстливой мысли, можетъ быть, мы впервые застаемъ образованнаго русскаго человѣка въ минуту тяжкаго раздумья, какое ему не разъ пришлось и не разъ еще придется переживать впослѣдствіи. Это раздумье естественно рождалось изъ самаго положенія русскаго обра- зованнаго человѣка. Запоздалый работники въ культурной мастерской, принужденный учиться у тѣхъ, кого долженъ былъ догонять, онъ уже въ продолженіе двухъ-трехъ поко- лѣній привыкъ обращаться къ западно-европейской мысли за .совѣтомъ, къ общественному порядку, въ которомъ эта мысль вырабатывалась, за опытами и уроками. Но западно-евро- пейскій разумъ, вырабатывавшій и эту мысль, и этотъ по- рядокъ, въ прошломъ вѣкѣ потянуло въ противоположныя стороны. Фонвизинъ рѣзкими чертами изобразили это раз- двоеніе, когда писали изъ Франціи въ 1777 году, что тамъ, при невѣроятномъ множествѣ способовъ къ просвѣщенію, весьма нерѣдко глубокое невѣжество съ ужасными суевѣрі- емъ, что одни воспитываются духовенствомъ въ сильномъ отвращеніи къ здравому разеудку, а другіе заражаются но- вою философіей, такъ что встрѣчаются почти только край- ности,— или рабство, или нахальство разума. Въ борьбѣ, возникшей изъ этого раздвоенія, европейская мысль, посте- пенно разгораясь и разгорячаясь, приняла отрицательное направленіе, изъ свѣточа превратилась въ зажигательный