Ключевский В.О. Очерки и речи

— 296 — ваетъ свою безобразную трагедію, хотя и не гамлетовскими,, но тартюфовскимъ эпилогомъ въ своей урожденной редакцін: „Ахъ, я собачья дочь! Что я надѣлала!“ Но это была минут- ная растерянность, если не было притворство: какъ только ее простили, она спохватилась, стала опять сама собой, и первою мыслію ея было перепороть на смерть всю дворню за свою неудачу, и, когда ей замѣтили, что тиранствовать никто не воленъ, она увѣковѣчила себя знаменитыми возра- женіемъ: — Не воленъ! Дворянинъ, когда захочетъ, и слуги высѣчь не воленъ! Да начто-жъ данъ намъ указъ о вольности дво- рянства? Въ этомъ все дѣло. „Мастерица толковать указы “! повто- римъ и мы вслѣдъ за Стародумомъ. Все дѣло въ послѣднихъ. словахъ госпожи Простаковой; въ нихъ весь смыслъ драмы и вся драма въ нихъ же. Все остальное — ея сценическая или литературная обстановка, не болѣе; все, что предше- ствуетъ этимъ словами, ихъ — драматическій прологи; все что слѣдуетъ за ними, — ихъ драматическій эпилоги. Да, госпожа. Простакова мастерица толковать указы. Она хотѣла сказать, что законъ оправдываетъ ея беззаконіе. Она сказала безсмы- слицу, и въ этой безсмыслицѣ весь смыслъ Недоросля;, безъ нея это была бы комедія безсмыслицъ. Надобно толишь въ словахъ госпожи Простаковой уничтожить знаки удивле- нія и вопроси, переложить ея нѣсколько патетическую рѣчь, вызванную тревожными состояніемъ толковательницы, на простой логическій языки, и тогда ясно обозначится ея неблагополучная логика. Указъ о вольности дворянства данъ. на то, чтобы дворянинъ воленъ былъ сѣчь своихъ слугъ, когда захочетъ. Госпожа Простакова, какъ непосредствен- ная, наивная дама, понимала юридическія положенія только въ конкретныхъ, практическихъ приложеніяхъ, каковыми въ ея словахъ является право произволънаго сѣченія крѣ- постныхъ слугъ. Возводя эту подробность къ ея принципу, найдемъ, что указъ о вольности дворянства данъ былъ на.