Ключевский В.О. Очерки и речи

— 329 — валовъ, возвратясь изъ Италіи, сообщили ей, что тамъ ху- дожники дѣлаютъ ея профиль по бюстамъ или медалямъ Александра Македонсісаго и вполнѣ довольны получаемыми сходствомъ, она шутила надъ этимъ съ видимыми самодо- вольствомъ. Не видать также, чтобъ она сердилась на своего заграничнаго корреспондента Гримма, который въ шутливомъ письмѣ приписали ей на 52-ми году жизни „наружности матери амуровъ". Но тому же Гримму она признавалась, что на нее благотворно дѣйствовали не похвалы, а злосло- віе, побуждавшее ее отмстить ему, дѣлами доказать его лживость. Си лѣтами, когда европейская знаменитости стали вели- чать ее самой дивною женщиной всѣхи времени, привычка къ удачѣ сдѣлала ее нѣсколько самонадѣянной и очень обид- чивой. Она раздражалась не только порицаніемн ея дѣйствій, но и мнѣніями, си которыми была несогласна. Это нерѣдко вводило ее впросаки и ви противорѣчіе съ собой. Это были смѣлый шаги съ ея стороны — во французскомъ переводѣ представить вниманію французскаго общества свой Н а к а з ъ, наполненный выписками изъ книги, и безъ того хорошо тамъ извѣстныхъ. Но французскихъ экономистовъ съ Тюрго во главѣ за то, что они осмѣлились разбирать Наказъ и даже прислать ей этотъ разборъ, она обозвала дураками, сектой вредной для государства. Она не могла простить Рейналю его отзыва, что ей ничего иѳ удается, и называла его ни- чего не стоющимъ писателемъ. Даже свой вкуси она считала обязательными для другихъ и за это рази была наказана своими главными кухмистеромъ Барманомъ. Екатерина любила архитектуру, живопись, театръ, скульптуру, но му- зыки не понимала и откровенно признавалась, что для нея это — шуми п больше ничего. Веселая и смѣшливая, сама признававшая веселость наиболѣе сильной стороной своего характера, она допускала исключеніе только для комической оперы, и выписанный изъ Италіи маэстро Паизіелло веселили ее на ея эрмитажномъ театрѣ оперой Le philosophe гі-