Ключевский В.О. Очерки и речи

— 331 — вину, съ какимъ самодовольствомъ писала она кн. Репнину, что цесарцы непремѣнно поссорятся съ турками и будутъ побиты, а она — руки въ боки, фертомъ будѳтъ сидѣть да смотрѣть на это, повторяя: вотъ такъ удружили! Екатерина не выносила унынія: „для людей моего характера, призна- валась она, ничего нѣтъ въ мірѣ мучительнѣе сомнѣнія“. Притомъ уныніе, вождя разстраиваетъ команду, и Екатеринѣ подчасъ приходилось поступать подобно людямъ, надъ кото- рыми они съ Гриммомъ шутили въ своей перепискѣ, кото- рые поютъ ночью на улицѣ, чтобы показать, что они не трусы, а еще болѣе изъ боязни, какъ бы не струсить. Только разъ, когда получено было извѣстіе, что турки объявили войну (вторую), замѣчена была ея минутная робость, и она съ упавшимъ духомъ начала было говорить объ измѣнчи- вости счастья, о непрочности славы и успѣховъ, но скоро пришла въ себя, съ веселымъ видомъ вышла къ придвор- нымъ и всѣмъ вдохнула увѣренность въ успѣхѣ. Такъ раз- сказываетъ очевидецъ. Въ этихъ случаяхъ Екатерину выру- чало ея испытанное самообладаніе, выработанное ею еще въ тѣ времена, когда въ незавидномъ положеніи брошенной жены, оскорбляемая мужемъ какъ жена и какъ женщина, и въ возможномъ будущемъ съ клобукомъ русской инокини на своей вольтерьянской головѣ, она наедннѣ обливалась слезами, но тотчасъ вытирала глаза и какъ ни въ чемъ не бывало, съ веселымъ лицомъ выходила въ общество. Неда- ромъ она хвалилась, что никогда въ жизни не падала въ обморокъ. Очень рѣдко, и то лишь въ первые шаткіе годы дарствованія, видали ее задумчивой. До позднихъ лѣтъ, на седьмомъ десяткѣ, въ добрые, какъ и въ худые дни, она встрѣчала являвшихся по утрамъ статсъ-секретарей со своей всегдашней, всѣмъ знакомой улыбкой, сидя на стулѣ, за маленькимъ выгибнымъ столикомъ въ бѣломъ гродетуровомъ капотѣ и бѣломъ флеровомъ немножко на бекрень чепцѣ на довольно густыхъ еще волосахъ, со свѣжимъ лицомъ и съ полнымъ ртомъ зубовъ (одного верхняго недоставало), въ