Ключевский В.О. Очерки и речи

— 351 — нейскомъ матѳрикѣ, оставались идеалами передовыхъ умовъ, дожидаясь своего мѣста въ кодексахъ. Даже въ томъ видѣ, какъ они изложены въ Н а к а з ѣ Екатерины, они предста- вляли, говоря словами Карамзина, рядъ „высочайшихъ умо- зрѣній“, и сколько надобно было усилій, чтобъ эту „тончай- шую метафизику преобразить въ уставъ гражданскій, всѣмъ понятный!" Эти идеи, еще нигдѣ практически не испытанныя въ своей совокупности, Екатерина хотѣла примѣнить къ. устройству своего государства, переработать ихъ въ статьи новаго русскаго уложенія. Этотъ замыселъ могъ показаться плодомъ „воспламененнаго воображенія“, какое приписывалъ Екатеринѣ Фридрихъ II. И однако Екатерина признавала такой опытъ возможными въ Россіи, отставшей отъ Европы во всѣхъ отношеніяхъ, имѣвшей, какъ писали тогда одинъ англійскій носолъ изъ Петербурга, право на названіе образо- ванпаго народа, одинаковое съ Тибетскими государствомъ. У Екатерины были на то свои соображенія. Она, во-первыхъ, тогда еще крѣпко вѣровала въ силу разума: будьте ѵвѣрены, писала она въ одной изъ своихъ раннихъ замѣтокъ, что разумъ возьметъ верхъ въ глазахъ толпы. Потомъ, она счи- тала себя съ своими идеями особенно способной и располо- женной дѣйствовать въ странѣ, мало тронутой культурными вліяніями и менѣе другихъ зараженной историческими пред- разсудками. „Я люблю страны еще невоздѣланныя, писала она: вѣрьте мнѣ, это лучшія страны. Я годна только въ Россіи; въ другихъ странахъ уже не найдешь священной природы: все столько же искажено, сколько чопорно". Россін представлялась ей благодарными полемъ для лросвѣтитель- ной работы. „Я должна отдать справедливость своему народу, писала она Вольтеру: это превосходная почва, на которой хорошее сѣмя быстро возрастаетъ; но намъ также нужны аксіомы, неоспоримо признанныя за истинныя". Этими аксіо- мами и были идеи, который она задумала положить въ осно- ваніе новаго русскаго законодательства. Да, паконецъ, и Россія — все же страна не совсѣмъ уже чужая Европѣ, и