Ключевский В.О. Очерки и речи

— 429 — воображаемаго латинскаго антихристова нашествія, боро- лось собственно съ самимъ собою, съ своимъ собственнымъ религіознымъ закоснѣніемъ, и та часть его, которая не умѣла преодолѣть своей косности и послѣдовать за общимъ двилсеніемъ русской Церкви, оторвалась отъ нея, замерла на старомъ міросозерцаніи и образовала расколъ старообрядчества. Обозначимъ точнѣе нашу задачу. Въ происхожденіи раско- ла надобно различать два момента: нравственно-психологиче- скій — переворота въ каждомъ отдѣльномъ старообрядцѣ, отдѣ- лявшемся отъ Церкви, и церковно-канопическій — образованіе особаго сектантскаго общества изъ отдѣлившихся. Мы имѣемъ въ виду только первый изъ этихъ моментовъ. Первые старообрядцы возстали противъ церковныхъ нов- шествъ своего времени во имя родной православной стари- ны, которую будто бы разрушали эти новшества, по ихъ мнѣнію внушеиныя или навѣянныя еретическимъ латинскимъ вліяніемъ. Потому эти нововведенія они обозвали ученіемъ и преданіемъ латинскимъ, совокупность ихъ новой латинской вѣрой, не входя въ подобающее разумное и обстоятельное разбирательство того, дѣйствительно ли таковъ источникъ преобразовательнаго движенія въ русской Церкви, противъ котораго они возставали. Въ патологическомъ состояніи мало заботятся о логикѣ, а латинобоязнь была патологиче- скимъ симптомомъ русскаго религіознаго настроенія въ то время. Менѣе поиятенъ другой мотивъ старообрядческой противоцерковной оппозиціи: усмотрѣли новую вѣру въ томъ, въ чемъ не было никакой вѣры. Церковныя новше- ства, встревожившія старообрядческую совѣсть, касались церковнаго обряда и. текста богослужебныхъ книгъ, и толь- ко изысканнымъ мудрованіемъ можно было превратить ихъ въ вопросы вѣроученія. Дѣло шло о единогласномъ пѣніи и чтеніи въ церкви, о введѳніи кіевскаго партеснаго распѣ- ва, о стилѣ иконописанія, о количествѣ земныхъ поклоновъ въ извѣстныя минуты богослуженія, о количествѣ просфоръ